|
Глава пятая "Португальский кораблик" плыл себе слева по борту. Я помахал ему рукой, как старому знакомому. Познакомились мы в прошлом году. Я потрошил кур на корме и уже собирался нести их на кухню, как вдруг гляжу: движется фиолетовый пузырь, еще один - тем утром их было вокруг великое множество, я сперва не понимал, что это, спросил у Жоржа, он объяснил: "Медузы". И вот такая красивая медуза плыла прямо мне в руки. Недолго думая я схватил ее - и взревел от боли, лихорадочно стал отмывать пальцы морской водой, но липкая слизь не отставала. Проходил мимо Сантьяго, я взмолился: "Мыло!" - видимо, такое страдание было написано у меня на лице, что Сантьяго помчался за мылом как ошпаренный. Однако и оно не помогло. Руки горели и ныли, пальцы сгибались с трудом. Достал пульверизатор с анестезирующим, попрыскал - боль исчезла, и тут же вернулась с новой силой. Жорж сказал: "Подожди, пройдет само". Но ничегошеньки не проходило, пальцы уже не сгибались, боль начала распространяться по нервам левой руки к плечу и далее в область сердца, я чувствовал себя преотвратительно. Принял две таблетки анальгина, валидол, пирамидон и лег. Меня тряс озноб. Утихало постепенно. Сначала полегчало правой руке, затем левой. Полное выздоровление наступило лишь через пять часов. Такова была моя первая встреча с физалией. "Португальским военным корабликом" ее называют потому, что она похожа и на парусник, и на старинный шлем с гребнем, а под водой от нее тянется целая сеть щупалец, иногда десятиметровой длины. Яд, выделяемый физалией, относится к нейропаралитическим. Представляю, каково рыбешке попасть ей в "лапы"! Физалия двигалась не торопясь, радужно расцвеченная, этакая франтиха. Злобных чувств она во мне не вызвала, как говорится, я все простил, тем более что теперь мы знали, чем обороняться. Снова возвращусь в прошлый год. Вторым пострадавшим от физалии был Норман. Он укреплял "заземление" рации, лазил в маске вдоль борта, а Жорж его страховал, следил, нет ли поблизости акул, и немножко злился, поскольку Норман полез в воду без очереди. Я стоял у весла и вдруг услышал истошный крик, Норман выпрыгнул из воды, как бука из табакерки, на секунду подумалось: "Ну, вот! Дождались! Акула!" - но руки-ноги его были целы, и я вздохнул облегченно, хотя радоваться все равно было нечему. Нормана обвила, словно лассо, жгучая нить, он пытался отодрать ее от себя и еще больше обжигался. Подоспел Карло с полотенцем, стал стирать слизь, затащили Нормана в хижину, он стонал, стиснув зубы. Я понимал, каково ему, но также отлично знал, что практически ничем помочь не могу. Дал анальгин, валидол, брызгал аэрозолем, припасенным на случай зубной боли, но все это были полумеры. Тут Тур вспомнил, что от ожогов мерзкой твари хорошо помогает аммиачный раствор. Такового на борту не имелось, но выделить его при желании мог любой из нас, и работа закипела, скорлупа кокосового ореха моментально наполнилась, я смачивал ватку и натирал Нормана интернациональным снадобьем. Боль стихла, начался озноб, затем проснулся аппетит, непомерный, как после долгой, тяжкой болезни. Потом Норман уснул. Все-таки вместо пяти часов он промучился три, благодаря радикальному средству. Мы намотали это на ус - и в нынешнее плавание взяли с собой нашатырного спирту: фабричный аммиак, очевидно, еще действеннее. Так что плыви, физалия, у тебя свои дела, у нас - свои; мне, например, пора вернуться к тетрадке. Семнадцатого и восемнадцатого июня я урывками писал свой первый репортаж для "Известий", листал исписанные странички дневника, заново переживал и былой шторм, и былой штиль, и появление голубя Юби, и свидание с мысом Юби, и прыжок Жоржа, и семинар Нормана - иначе говоря, то, о чем вы уже прочли.
Назавтра предполагался сеанс связи: я надеялся, что слышимость на этот раз будет обоюдно хорошая и я передам все, что нужно. Однако судьба распорядилась иначе. Обычный день начинался с обычных дел, ничто не предвещало неприятностей. Только Норман был слегка озабочен, так как рей маленького паруса требовал ремонта. Волны к середине дня стали значительно больше, ветер сильнее, но мы не обратили на это особого внимания и лишь радовались отличной скорости "Ра". После обеда я залез на капитанский мостик, и часок-другой подежурил, затем меня сменил Тур, а я отправился на кухню мыть посуду. Навстречу встревоженно спешил Карло, он почему-то срочно решил перебраться со спиннингом с носа на корму. Как потом выяснилось, Карло случайно глянул с носа вниз и оторопел: "Ра" балансировал на гребне волны высотой с шестиэтажный дом и вот-вот должен был ринуться в пропасть. Такие волны иногда приходят, они не опасны, но наблюдать их не доставляет удовольствия. У меня тоже, когда их вижу, появляется острое желание удрать куда нибудь подальше, а корабль тем временем спокойно ползет и ползет вверх по склону, а потом вниз по склону, и ничего ужасного не приключается. Итак, мы с Карло разошлись на узкой дорожке, я продолжал путь к кухне, и тут позади раздался резкий треск, выстрел, грозовой разряд. Звук, увы, знакомый с прошлого года. Огромная лопасть левого весла всплыла за кормой, болтаясь на ослабших веревках. Тур метался на мостике и кричал: "Все наверх!" Я бросился к другому веслу, правому, целому, сорвал с рукояти стопор, навалился на нее, пытаясь двинуть до отказа, чтобы предотвратить разворот, - весло не двигалось. Настал-таки этот час. Скальды грядущих времен, если вам когда-нибудь придет в голову сложить многосерийную сагу о странствиях "Ра-1", самая длинная и трагикомическая песнь этой саги да именуется "Весла". Композиторы, если надумаете сочинить симфонию, посвященную "Ра-1", да станут "Весла" ее лейтмотивом. Весла были для нас в прошлом плавании божьей карой и притчей во языцех, темой пламенных речей и солью анекдотов, роком, который непрестанно стучится в дверь, и цирковым барьером, о который спотыкается клоун, снова и снова на том же месте - в бессчетный раз! Они начали ломаться еще на старте, на глазах провожающих, еще порт Сафи не успел растаять в дымке, и знай мы заранее, сколь часто и впредь будет раздаваться на "Ра-1" сакраментальный каркающий звук, мы, вероятно, предпочли бы разорвать контракты.
Вот наудачу взятые отрывки из прошлогоднего дневника. "25 мая. Тур и Абдулла колдуют возле одного из сломанных весел. Весла сломались неодинаково. Одно совсем не годно к употреблению, другое может быть ис пользовано". "26 мая. Еще вчера к лопасти весла Абдулла приделал две планки. Они должны удерживать лопасть в вертикальном положеним, так как, став горизонтально, весло тут же ломается". "27 мая. Приспособили к веслу ручку, потом стали устанавливать. Процесс установки занял часа два". "28 мая. Карло укрепил рулевое весло. Вообще все потихоньку растягивается и требует постоянного контроля". "1 июня. Решено восстановить сломанное рулевое весло. Из-под вороха соломенных циновок извлекается огромное, в три с лишним метра, четырехгранное бревно (из таких сделана мачта); к нему предстоит привязать сломанную лопасть. Работа идет медленно". "Днем позже. Только собрались отдохнуть после обеда, как внезапно сломалось большое весло, единственное большое рулевое весло, которое мы с таким трудом слепили из обломков. "Ра" тотчас же сбился с курса. Норман велел опустить парус, закрепить рей, и мы замялись установкой нового рулевого механизма. Пришлось поставить два весла средних размеров справа и несколько позже одно весло слева".
"4 июня. Всего у нас сломалось пять весел (из них два больших) и одно утеряно". "5 июня. Весь день Тур, Карло и Норман мастерили второе рулевое весло, чтобы завтра водрузить его на место". "7 июня. Опять приступили к подготовке весла. Запасное (третье) весло ещё вчера было перенесено на корму; к нему привязали, чтобы сделать прочнее, толстенную палку. В местах, где весло будет тереться о дерево, дополнительно приделали "подшипники" из чурок". "Тогда же. Всем составом взялись за установку. Так как опыт у нас уже солидный, дело пошло быстрее и легче". "10 июня. Извлекли "подшипники" и усовершенствовали их: вырезали пазы по форме весла". "17 июня. Опять Тур кличет. Разболталось правое рулевое весло в нижнем своем креплении. Снимаю брюки, обвязываюсь веревкой, встаю за бортом на перекладину и, балансируя на скользком бревне, цепляясь по-обезьяньи пальцами ног за веревки, подвожу под бревно канат. Теперь его надо обмотать вокруг бревна и затянуть". "21 июня. В ночь с 19 на 20-е сломалось очередное (рулевое)". Через несколько строк: "После обеда занялись подъемом сломанного весла". Еще через несколько строк: "Вначале трудно закрепить весло, так как веревки сухие и скользят, потом - трудно убрать, так как веревки мокрые, разбухают и натягиваются". "Назавтра. Лопасти наших весел очень велики, рукоятки не могут выдержать нагрузки - вот и ломаются одно за другим". "23 июня. Стоял на вахте и помогал Норману и Абдулле приделывать новую рукоять к веслу". "Весло", "веслу", "веслом", "о весле" - грустная грамматика. Кончалось прошлогоднее плавание, и "Ра-1" был почти по мостик в воде, изменилась погода, изменились мы - только одно не изменилось: чем открывали мы сезон, тем и завершали.
"3 июля. Распределились по кораблю: Сантьяго у кормила, Тур, Жорж, Карло, я - слева на палубе, Норман - на мостике. Это - пока, по мере продвижения весла мы будем тоже передвигаться. Единственный путь с левого борта на правую половину кормы - через крышу, так как все остальные пути отрезаны хитросплетением Карловых веревок. Поднимаем весло и принимаемся взбираться на крышу. Стараемся обойти веревки, не повредить антенну, не сломать себе шею и не проломить голову товарищу, а главное - не упустить весло в воду. Норман припас петлю для того, чтобы весло зафиксировать в гнезде на поперечном бревне у кормы. Торопиться нельзя, но нельзя и медлить. Когда мы все собираемся на корме, корабль оседает, черпает воду, еще и еще. - Норману уже по пояс. - Давайте скорее, и лишние на левый борт, - говорит Тур. Быстро спускаем весло в воду, но неудачно - Норман не успел набросить петлю, вновь тянем эту махину (примерно 200 килограммов) вверх, вся корма в воде, не успеет волна скатиться, набегает вторая, наконец Норман затянул петлю, Карло мгновенно фиксирует конец, каната на перекладине мостика. - Есть! - кричит Тур. - Юрий, Жорж, уходите, слишком тяжело! Весло уже действует, рулит вовсю, но беспорядочно, в разные стороны; Сантьяго на мостике запарился, теперь ему, кроме ветра и течения, нужно учитывать еще и прихоти огромной, бестолково болтающейся за бортом деревяшки; она пока что не помогает, а мешает. Но Сантьяго молодец, держит курс, парус не заполоскал ни разу, сейчас-сейчас, последние шлаги - к поперечине внизу, к перилам мостика вверху... Готово. У нас вновь два рулевых весла. Усаживаемся на завалинке и переживаем события. "Это был великолепный пример содружества наций", - подводит итоги Тур". Почему нам в прошлом году так не повезло с веслами? А почему нам, собственно, должно было с ними везти? Разве мы знали до тонкостей заранее, какими им быть - именно на этом корабле, на этом маршруте? Мы фактически тем и занимались, что учились их делать - от поломки к поломке, методом проб и ошибок. Уточняли их положение, угол наклона, способы крепления, испытывали толщину веретена, длину его, ширину и форму лопастей. Мы даже с исправными, целыми веслами сперва не умели управляться. Однажды, когда нас в бессчетный раз закрутило и мы битый час пытались вернуть "Ра" на курс, я увидел возню на мостике. Карло вырывал у Абдуллы рукоять весла и старался повернуть его влево. Абдулла же почему-то упорно удерживал его в неправильной позиции, потому наши усилия и были тщетны. Все, что рассказано, повторяю, касается первого плавания; ко второму мы уже подошли не лыком шиты. Учли и предусмотрели, казалось бы, все, что нужно, а просчитались в мелочи: в рогатине-вилке. Весла были из мачтовой отборной сосны, очень твердой и прочной, а вилка - из железного дерева, которое еще тверже и прочнее. Железное дерево понемножку перетирало сосну, уключина ела весло - и съела. Итак, весло сломалось. Вторым мало что можно было сделать: полная парусность, огромные волны, а подвижности у веретена почти никакой. Через несколько минут нас развернуло, и мы стали к ветру правым бортом, корма тут же была залита. Мы суетились. Норман зачем-то снял компас и сунул мне в руки, я растерянно стоял, пока не услышал голос Тура: - Плавучий якорь за борт! Надо выйти под ветер! Я прыгнул с мостика вниз. Внизу, бранясь, орудовал Карло: веревки большого якоря безнадежно запутались, это я виноват, я обязан был за ними следить. Тур кричал, чтобы немедленно привели якорь в порядок, я возился с засохшими канатами, пытаясь понять, где у них "голова", где "хвост", Карло тем временем выбросил запасной, малый якорь и вернулся мне на помощь. Мы совладали с канатами и повесили ненужный уже якорь на крюк. Вслед за этим с огромным трудом мы извлекли лопасть с остатком веретена и поместили на корме. Теперь надлежало заняться парусом. Его необходимо было убрать, ибо рей бился о мачту так, что вот-вот что-нибудь должно было сломаться: либо мачта, либо рей. А убрать парус на таком ветру - задача нелегкая. После недолгих споров решили убирать его постепенно, беря рифы. Взяли первый риф - и обнаружилось, что на рифовых точках не везде есть фиксирующие концы, срочно пришлось их привязывать. На втором ярусе концов вообще не было, снова кинулись искать свободные веревки, приспосабливать их, кляня собственную беспечность. Кое-как взяли и второй риф, и уменьшенный втрое парус был направлен по ветру. Вытащили малый плавучий якорь, бросили большой. Корабль лег в более или менее приличный дрейф, мы смогли перевести дух. Тур хотел тут же заняться веслом, однако Норман сказал, что люди устали и надо поесть. Жорж пошел на кухню готовить пищу, а мы разбрелись кто куда, измотанные и тревожные. Ночь прошла, к счастью, спокойно, "Ра" дрейфовал, и вахтенному делать было нечего - разве что смотреть по сторонам. Утром встали рано. Погода пасмурная, иногда проглядывает солнце, ветер сильный, океан суровый. Быстро позавтракали и уселись у входа в хижину, чтобы обсудить возможные варианты ремонта весла, их может быть несколько, и надо выбрать лучший. Прежде всего измерили обломки. Затем Тур начал вырезать из картона в масштабе все части весла, а мы занялись переноской генератора, которому грозила опасность быть залитым, - тогда, без связи, наше дело табак. Я поразился, как много воды пришло на корабль за прошедшие сутки. На корме бурлил океан, волны перехлестывали через брезентовую стенку и гуляли привольно, сбивая с ног. Генератор укрепили на мостике. Минуло не меньше трех часов, покуда после споров и прикидок на картонном макете прояснилась программа. Решили соединить лопасть весла и верхний обломок. Длина весла должна при этом значительно уменьшиться. Стесали наискосок торец веретена, чтобы оно легло на лопасть плашмя, долго крепили одно к другому, в общем, провозились весь день и только к вечеру весло было готово к спуску.
Сайт управляется системой
|
