- Итак, - сказала она, когда я сел рядом с ней, - вы действительно говорили с Богом?

   - Думаю, да, - скромно ответил я.

   - Думаете? - спросила она недоверчиво. - Вы думаете?

   - Ну, - начал заикаться я, - таков был мой опыт.

   - А вы не думаете, что вам следует так и сказать? Разве это не произошло?

   - Именно это произошло. Просто некоторым людям трудно принять мои слова, если я так прямо и говорю.

   - О, вас заботит то, что думают люди? - спросила Ширли, приблизив ко мне лицо и стремясь заглянуть мне в глаза. - Почему?

   Ширли всегда задает вопросы. Что ты об этом думаешь? Что ты об этом знаешь? Почему ты думаешь, что знаешь то, что, по-твоему, ты знаешь? Как ты себя чувствуешь, когда происходит то или это? После нашей первой встречи я виделся с Ширли несколько раз, и мне совершенно ясно, почему она такая невероятная актриса. Она как будто исследует каждого встречающегося ей человека, по-настоящему интересуется им и отдает каждому очень реальную частичку себя. Она ничего не утаивает. Ее радость, ее смех, ее слезы, ее правда - все перед вами, все это дар искреннего человека, который искренне является собой. Она не приспосабливает свое поведение, свою личность, свои замечания или разговоры никогда и ни к кому.

   И вот чем Ширли поделилась со мной, хотя это не было сделано через какие-то конкретные слова, которые я услышал во время нашей беседы, но просто через ее присутствие и поведение: никогда не принимай чей-то ответ как свой собственный, никогда не отказывайся от того, кто ты есть, и никогда не переставай исследовать, кем бы ты мог стать, если бы перешел на следующий уровень.

   Для этого нужна смелость.

   Что заставляет меня вспомнить двух самых смелых людей, которых я знаю: Эллен де Дженерес и Энн Хеч.

   Мы с Нэнси получили приглашение провести несколько дней с этими замечательными женщинами в декабре 1998 года. Они спрашивали, не могли ли мы приехать и провести с ними и их друзьями первое января. "В этом году мы начинаем новую жизнь, и именно с вами мы хотели бы отпраздновать Новый Год, - писали они. - Ваши книги так вдохновили нас!"

   Мы с Нэнси вылетели из Эстес-Парк, штат Колорадо, где мы только что, утром, закончили предновогоднюю сессию "Воссоздай Себя".

   Не думаю, что на Земле есть другое место, где я бы быстрее почувствовал себя комфортно, чем в доме Эллен и Энн. У них в доме сложно не почувствовать себя комфортно, так как ты чувствуешь, что все притворство уходит, все неискреннее исчезает, и остается лишь безусловное приятие того, кем и каким ты являешься; не нужны ни извинения, ни объяснения, нет ни чувства вины, ни стыда, ни страха или ощущения, что ты "не соответствуешь". Все это происходит не из-за каких-то особенных действий Эллен и Энн, но из-за того, чем они являются.

   Во-первых, они являются любящими. Они любят, открыто, честно, постоянно. Это проявляется как теплота и легко возникающее чувство близости, которыми они делятся друг с другом и со всеми, кто есть рядом. Далее, они откровенны - что, конечно, еще один способ быть любящим. Нет скрытых замыслов, нет недоговоренной правды, нет никакого обмана. Они то, что они есть, и вы то, что вы есть, и все хорошо, и тот факт, что все хорошо, делает каждый миг восхитительным.

   Дом Эллен и Энн, их сердца бесхитростно говорят вам: "Добро пожаловать, вы здесь в безопасности".

   Они дарят людям очень особый дар. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу давать каждому человеку почувствовать себя так же спокойно в моем присутствии. Я встречал такой талант у многих Мастеров.

   Я только сожалею, что не встретил этих чудесных людей несколькими годами ранее.

   Все - совершенство. Ты встретил их в нужное время.

   Да, но если бы я научился тому, чему научила меня их жизнь, несколькими годами раньше, я бы не причинил так много бед другим людям.

   Ты не причинил вреда людям, во всяком случае, не больше, чем они причинили тебе. Разве у тебя в жизни не было тех, кого ты считал злодеями?

   Ну, может быть один или два человека.

   И они нанесли тебе непоправимый вред?

   Нет, наверное.

   Наверное?

   Ты звучишь прямо как Ширли.

   "Битс" звучат как Джордж Берне.

   Остроумно.

   Дело в том, что люди, которые делали то, чего тебе хотелось бы, чтобы они не делали, или не сделали того, что ты хотел бы, чтобы они сделали, не причинили тебе вреда.

   Я говорю тебе снова: Я не послал вам никого, кроме ангелов. Все эти люди принесли тебе дары, чудесные дары, чтобы ты вспомнил, Кем Ты Являешься в Действительности. И ты сделал то же самое для них. Когда вы все закончите это великое приключение, вы ясно поймете это и поблагодарите друг друга.

   Я говорю тебе, что придет день, когда ты оглянешься на свою жизнь и будешь благодарен за каждую минуту. Все боли, все печали, все радости, каждый миг твоей жизни станут в твоих глазах сокровищем, ибо ты увидишь высшее совершенство замысла. Ты отступишь от полотна и увидишь гобелен, и заплачешь потому, что он так прекрасен.

   Так любите друг друга. Каждого человека. Всех людей. Даже тех, кого называете своими гонителями. Даже тех, кого проклинаете как своих врагов.

   Любите друг друга и себя. Ради Бога, любите себя. Я имею в виду буквально. Любите себя ради Бога.

   Иногда это очень трудно. Особенно когда я думаю о своем прошлом. Большую часть своей жизни я был не очень приятным человеком. Я провел тридцать лет, начиная с двадцати и до пятидесяти, будучи в высшей степени...

   ...Не говори этого. Не осуждай себя. Ты не был худшим из людей. Ты не был дьяволом во плоти. Ты был и есть человек, который делает ошибки и пытается найти дорогу домой. Ты заблудился. Ты делал то, что ты делал, потому что заблудился, потерялся. А теперь ты нашелся.

   Не теряй себя опять, на этот раз в лабиринте вины и жалости к себе. Но проявись далее в высочайшей версии твоего величайшего представления о том, Кем Ты Являешься.

   Рассказывай о своем прошлом, но не будь им. История твоей жизни похожа на историю жизни любого человека. Ты просто думал, что являешься тем, кем ты был. Это не то, Кем Ты Являешься в Действительности. Если ты используешь свое прошлое для того, чтобы вспомнить, Кто Ты Есть в Действительности, ты поступишь мудро. Ты используешь его именно так, как оно и должно быть использовано.

   Так что продолжай свою историю, и давай посмотрим, что еще ты вспомнил благодаря ей и о чем она напомнит всем людям.

   Ну, может я не был в высшей степени... каким бы то ни было... Но мне точно не удавалось создать для людей ощущение спокойствия. Даже в начале восьмидесятых, когда я думал, что кое-чему научился в смысле личного роста, я не применял в жизни приобретенные знания.

   Я снова женился, ушел из "Терри Коул-Уиттэкер Министриз" и переехал из суматохи Сан-Диего в крохотный городок Кликитат, штат Вашингтон. Но там жизнь тоже не сложилась, в основном потому, что со мной рядом было неспокойно. Я был эгоистом и при любой возможности манипулировал каждым моментом и человеком, чтобы получить то, чего хотел.

   Мало что изменилось, когда я переехал в Портленд, штат Орегон, надеясь начать все сначала. Вместо того чтобы улучшиться, моя жизнь стала все больше усложняться, и самым страшным ударом был большой пожар в многоквартирном доме, где мы жили с женой, уничтоживший все, что у нас было.

   Но я еще не достиг предела. Я развелся, потом завязал новые отношения и вскоре разорвал их. Я боролся, как утопающий, стараясь остаться на плаву, и тащил на дно практически всех, кто был со мной рядом.

   К этому времени я уже знал, что хуже быть не может. Но я ошибался. Восьмидесятилетний старик на "Студебеккере" врезался в мою машину и повредил мне шею. Я больше года ходил в корсете для фиксации шейных позвонков, на протяжении многих месяцев проходил интенсивную физиотерапию ежедневно, потом еще несколько месяцев - через день, затем два раза в неделю, после чего, наконец, лечение закончилось - как и все в моей жизни. Я потерял трудоспособность, свою последнюю женщину, и однажды, выйдя на улицу, обнаружил, что мою машину украли.

   Это был классический случай "Пришла беда - отворяй ворота", и я буду помнить те минуты до конца своей жизни. Все еще не оправившись от всех своих бед, я ходил взад и вперед по улице, напрасно надеясь, что я просто забыл, где оставил машину. А потом в крайнем отчаянии, от безысходности, я упал на колени и завыл от злости. Проходящая мимо женщина испуганно взглянула на меня и перебежала на другую сторону улицы.

   Два дня спустя я на последние несколько долларов купил билет на автобус в городок на юге Орегона, где жила моя бывшая жена с тремя нашими детьми. Я спросил, не может ли она мне помочь, может, она позволит мне пожить в пустой комнате несколько недель, пока я не встану на ноги. Понятно, что она мне отказала и выставила меня за дверь. Я сказал ей, что мне больше некуда идти, и она ответила:

   - Можешь взять палатку и туристское снаряжение.

   Так я оказался в кэмпинге "Горячие источники Джексона", около Эшленда, штат Орегон, где недельная арендная плата составляла 25 долларов, которых у меня не было. Я попросил менеджера дать мне пару дней, чтобы я смог собрать деньги, и он закатил глаза. Парк уже был полон людьми без постоянной работы, и еще один нужен был ему меньше всего, но он выслушал мою историю. Он услышал о пожаре, об аварии, о сломанной шее, об украденной машине, о нескончаемой полосе неудач, и, наверное, это его тронуло.

   - Ладно, - сказал он, - пару дней. Посмотрим, что у вас получится. Поставьте свою палатку вон там.

   Мне было сорок пять лет, и я чувствовал, что жизнь моя катится под откос. В прошлом высокооплачиваемый профессионал в сфере радиовещания, главный редактор газеты, помощник по связям с общественностью в одном из крупнейших отделов образования страны и личный ассистент доктора Элизабет Кюблер-Росс, теперь я собирал на улицах и в парках банки из-под пива и бутылки из-под содовой, зарабатывая по пяти центов за штуку. (Двадцать банок - доллар, сто банок - пять долларов, а пять раз по пять долларов составляют арендную плату за мое пребывание в кэмпинге.)

   За то время, которое я провел возле горячих источников, я действительно узнал, что значит жить на улице. Я не был бездомным в прямом смысле этого слова, но до этого был один шаг. И я обнаружил, что на улице, под мостами и в парках существует свой Кодекс, который, если бы его выполняла все планета, изменил бы мир: Помоги Другому.

   Прожив на улице несколько недель, хорошо узнаешь тех, кто живет рядом с тобой, как и они тебя. Ничего личного, никто не спрашивает о том, как ты оказался здесь. Но если они видят, что ты в беде, они не пройдут мимо, как большинство тех, у которых есть крыша над головой. Они остановятся, спросят: "Ты в порядке?", и, если у них есть то, что тебе нужно, ты это получишь.

   Бывало, что парни с улицы отдавали мне свою последнюю пару сухих носков или половину собранных за день банок, когда видели, что я не выполняю свою "норму". И если кому-то везло (пять или десять долларов от сострадательного прохожего), он возвращался в кэмпинг с едой для всех.

   Я помню, как в первый вечер пытался установить палатку. К тому времени, как я добрался до кэмпинга, наступили сумерки. Я знал, что нужно все сделать быстро, но особого опыта в установке палаток у меня не было. Дул ветер и собирался дождь.

   - Привяжи вон к тому дереву, - послышался хриплый голос из ниоткуда. - Потом обмотай веревкой телефонный столб. Повесь на веревку тряпку, чтоб не убиться, когда ночью пойдешь в сортир.

   Начал накрапывать дождь. Внезапно я заметил, что я не один. Мой безымянный друг ничего не говорил, кроме самого необходимого, ограничивая свои замечания словами: "Тут нужен колышек" и "Лучше поверни откидным полотнищем кверху, а то будешь спать в луже".

   Когда мы закончили (на самом деле он сделал всю основную работу), он бросил мой молоток на землю.

   - Будет стоять, - пробормотал он, развернулся и пошел прочь.

   - Эй, спасибо, - крикнул я вслед. - Как вас зовут?

   - Не важно, - сказал он, не оглядываясь.

   Я больше никогда его не видел.

   Моя жизнь в парке была очень простой. Самым важным заданием (и самым большим желанием) было оставаться в тепле и сухости. Я не жаждал повышения, не беспокоился о том, что могу "вылететь с работы", не раздражался по поводу телефонных счетов и не спрашивал себя, что буду делать дальше. Часто шел дождь и дули холодные мартовские ветры, и я просто старался не замерзать и не промокать.

   Время от времени я задумывался о том, как выкарабкаться, но моей основной заботой было остаться в кэмпинге. Двадцать пять долларов в неделю - большая сумма, если деньги приходится зарабатывать, собирая пустые банки. Конечно, я собирался искать работу. Но были более насущные проблемы. Я должен был думать о сегодняшнем вечере, о завтрашнем и послезавтрашнем дне. Я еще не до конца выздоровел после травмы шеи, у меня не было ни машины, ни денег, ни дома, почти не было еды. Но, с другой стороны, приближалось лето. В этом была положительная сторона моей ситуации.

   Каждый день я рылся в мусорных ящиках в надежде найти газету, недоеденное яблоко, пакет с завтраком, который не съел чей-то сынишка. Газетами я выстилал пол в палатке. Они сберегали тепло, не давали влаге проникнуть внутрь и прикрывали неровности земли. Но, самое главное, они были источником информации о работе. Каждый раз, когда мне в руки попадала газета, я тщательно изучал объявления. Так как у меня была повреждена шея, я не мог заниматься тяжелым физическим трудом, а большинство работы, которую предлагали мужчинам, предполагала в первую очередь большую физическую нагрузку. Разнорабочий. Подручный то в этой бригаде, то в той. Но через два месяца поисков я напал на настоящую жилу.

   ДИКТОР РАДИО, РАБОТА ПО ВЫХОДНЫМ,

   Звонить по телефону... и т. д.

   Мое сердце екнуло. Сколько могло быть людей в Медфорде, штат Орегон, у которых есть опыт работы на радио и которым нужна работа? Я помчался к телефонной будке, ухватился за телефонный справочник, нашел, - слава Богу! - страницу с номерами радиостанций, бросил один из своих драгоценных четвертаков и набрал номер. Директора программ, который, как я знал, отвечает за прием на работу, не было на месте.

   - Может ли он вам перезвонить? - спросил женский голос.

   - Конечно, - ответил я небрежно, упомянув моим лучшим радиоголосом, что я звонил по объявлению. - Я буду здесь до четырех часов.

   Я дал ей номер автомата и повесил трубку, а потом три часа просидел на земле возле будки, напрасно ожидая звонка.

   Следующим утром я нашел в мусоре какой-то роман, вытащил его и отправился к телефонной будке. Я был готов прождать целый день, если будет нужно. В девять часов утра, усевшись на землю и открыв книгу, я сказал себе, что, если до двенадцати не будет звонка, я потрачу еще двадцать пять центов и позвоню на радиостанцию после обеденного перерыва. Телефон зазвонил в 9:35.

   - Извините, что не связался с вами вчера, - сказал директор программ. - Я просто замотался. Итак, мне сказали, что вы прочитали наше объявление. У вас есть опыт?

   Я снова опустился в нижний регистр своего голоса.

   - Ну, я делал кое-какую работу в эфире, - сказал я небрежно, а потом добавил: - последние двадцать лет.

   Пока происходила эта беседа, я молился, чтобы в парк с ревом не ворвался какой-нибудь грузовик. Я не хотел объяснять, почему через мою гостиную едет огромная машина.

   - Почему бы вам не прийти? - предложил директор программ. - У вас есть эфирная проба?

   Эфирная проба -это магнитофонная запись работы диск-жокея без музыки. Определенно, я вызвал у него интерес.

   - Нет, я оставил все в Портленде, - соврал я. - Но я могу прямо на месте озвучить любой фрагмент, и, думаю, вы получите представление о том, что я умею.

   - Хорошо, - согласился он. - Приходите около трех. Я ухожу в четыре, так что не опаздывайте.

   - Понял.

   Выйдя из телефонной будки, я подпрыгнул и издал вопль. Мимо проходили двое парней.

   - Так хорошо, да? - растягивая слова, произнес один.

   - Думаю, я нашел работу! - похвалился я. Они были искренне рады за меня.

   - Что за работа? - поинтересовался один из них.

   - Диск-жокей на выходные! Я иду на собеседование в три.

   - Считаешь, ты похож на диск-жокея?

   Я не подумал о том, как я выгляжу. Уже несколько недель я не стригся, но это было не страшно. Половина диск жокеев в Америке носили конские хвосты. И все же нужно было что-то сделать с одеждой. В кемпинге была прачечная, но у меня не хватило бы денег на то, чтобы купить мыла, выстирать и высушить одежду, и к тому же заплатить за проезд на автобусе в Медфорд и обратно.

   До этого момента мне не приходило в голову, насколько я был беден. Я даже не мог съездить в город на краткое собеседование без помощи чуда. В тот момент я получил представление о том, какие препятствия встают перед людьми с улицы, когда они пытаются снова встать на ноги и начать нормальную жизнь.

   Парни смотрели на меня так, как будто точно знали, о чем я размышляю.

   Парни смотрели на меня так, как будто точно знали, о чем я размышляю.

   - У тебя нет денег, так? - сипло спросил один из них.

   - Может быть, пара долларов, - сказал я, явно преувеличивая.

   - Ладно, пошли, приятель.

   Я вместе с ними подошел к палаткам, где жили еще несколько человек.

   - У него есть шанс найти работу и убраться отсюда, - объяснили они своим друзьям и пробормотали что-то еще, чего я не услышал.

   - У тебя есть приличная одежда?

   - Да, в сумке, но нет ничего чистого, что я мог бы сразу одеть.

   - Неси сюда.

   Когда я вернулся, к мужчинам присоединилась женщина, которую я уже видел раньше в кэмпинге. Она жила в одном из маленьких трейлеров, разбросанных по парку.

   - Постирай и высуши эти вещи, и я их отглажу, дорогой, - объявила она.

   Один из мужчин подошел ко мне и вручил маленький пакет из коричневой бумаги, в котором звенели монеты.

   - Ребята собрали для тебя, - объяснил он. - Пойди постирай одежку.

   Через пять часов я появился на радиостанции с сияющими глазами и густым хвостом на затылке. Я выглядел так, словно только что вышел из своей городской квартиры.

   Я получил работу!

   - Мы платим $6,25 в час за два восьмичасовых рабочих дня, - сказал директор программы. - Извините, я не могу предложить больше. У вас высокая квалификация, и я пойму, если вы решите отказаться.

   Сто долларов в неделю! Я буду зарабатывать сто долларов в неделю. Это четыреста долларов в месяц - в то время это было для меня целое состояние.

   - Нет, нет, именно это я искал сейчас, - ответил я спокойно. - Мне нравилась работа на радио, но теперь я занимаюсь кое-чем другим. Я просто хотел найти способ поддерживать форму. Мне это будет в удовольствие.

   И я не лгал, так как это действительно было удовольствие. Удовольствие выжить. Я прожил в своей палатке еще пару месяцев и накопил достаточно денег, чтобы купить себе "Нэш Рамблер" 1963 года выпуска за $300. Я чувствовал себя миллионером. Только я один из всех жителей палаточного лагеря был на колесах и имел постоянный доход, и я свободно делился и первым, и вторым со всеми, никогда не забывая, что они для меня сделали.

   Меня тревожили грядущие холода, и в ноябре я переехал в один из крохотных однокомнатных домиков в парке, за аренду которого платил $75 в неделю. Я чувствовал себя виноватым, что оставляю своих друзей на улице - ни у кого из них не было столько денег, - поэтому я приглашал одного-двух из них к себе в особенно холодные или дождливые ночи. Я старался приглашать всех по очереди, так что у каждого был шанс ненадолго укрыться от ненастья.

   Именно тогда, когда казалось, что я уже до конца буду работать по два дня в неделю, я вдруг получил предложение от другой городской радиостанции вести их послеобеденные шоу. Они случайно услышали мой воскресный эфир, и я им понравился. В Медфорде между радиостанциями не было особой конкуренции, поэтому мне предложили для начала $900 в месяц. Но я снова стал работать всю неделю и смог уехать из кэмпинга. Я прожил там девять месяцев. Я никогда не забуду это время.

   Я благословляю тот день, когда притащился в этот парк и приволок с собой туристское снаряжение, потому что это был вовсе не конец моей жизни, но начало. Там я научился верности, честности, искренности и доверию, а также тому, как быть простым в общении, делиться всем, что у тебя есть, и выживать. Я научился никогда не сдаваться, но принимать и быть благодарным за то, что истинно здесь и сейчас.

   Итак, я учился не только у кинозвезд и известных писателей. Я учился у бездомных, которые дружески отнеслись ко мне, у людей, которых я встречаю каждый день: почтальона, продавца в овощной лавке, приемщицы в химчистке.

   У всех есть чему научить тебя, есть что подарить тебе. И в этом великий секрет. Каждый из них получил дар и от тебя.

   Какой дар ты привес им? И если ты в своем незнании сделал что-то, что, по твоему мнению, ранило их, не думай, что это не дар. Возможно, это было самое великое сокровище, каким была твоя жизнь в кэмпинге.

   Разве самые трудные моменты в жизни научили тебя не больше, чем самые приятные? Кто же тогда злодей и кто жертва в твоей жизни?

   Ты достигнешь настоящего мастерства, когда будешь ясно понимать это до, а не после того, как исход события станет тебе известен.

   Время нищеты и отчаяния научило тебя, что твоя жизнь никогда не кончается. Никогда, никогда не думай, что твоя жизнь кончена, но всегда знай, что каждый день, каждый час, каждый миг - это еще одно начало, еще одна возможность, еще один шанс создать себя заново.

   Даже если ты сделаешь это в последний миг, в миг своей смерти, ты оправдаешь всю свою жизнь и восславишь ее перед Богом.

   Даже если ты закоренелый преступник, убийца, сидящий в камере смертников или идущий на свою казнь, это может быть так.

   Ты должен это знать. Ты должен в это верить. Я не говорил бы тебе всего этого, если бы это было не так.