ТАЙНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИНТУИЦИИ

   Проблема неосознаваемых проявлений высшей нервной (психической) деятельности издавна волновала умы ученых: философов, естествоиспытателей, врачей. Люди давно заметили, что человек принимает подчас важные для него решения и совершает сложные поступки, не будучи в состоянии объяснить другим, ни самому себе, почему он поступил именно таким образом. Интерес к проблеме неосознаваемого психического и оценка его роли в поведении человека изменялись на протяжении последних столетий минимум трижды. XVIII - начало XIX века прошли под знаком веры в могущество разума, прославленного мыслителями Просвещения. Однако явная неразумность некоторых человеческих действий, отмеченная еще Сократом ("человек знает что хорошо, и делает то, что плохо"), привела к известному разочарованию во всесилии сознания. Темное, подспудное, не поддающееся рациональному объяснению все чаще стали провозглашать движущей силой поведения и творчества. В конце прошлого - начале нашего столетия экспансия иррационализма распространилась на философию и психологию, медицину и художественную литературу. Если говорить о современном состоянии изучения осознаваемых и неосознаваемых проявлений человеческой психики, то его наиболее характерной и прогрессивной чертой является нарастающая тенденция синтетического, системного подхода к этой проблеме с целью определить значение, роль и место сознания и бессознательного в целостной организации психической деятельности человека.

   Рождение этого нового подхода было определено двумя решающими обстоятельствами: философией диалектического материализма и возникновением науки о высшей нервной деятельности, позволившей подойти к изучению психики с позиций материалистического естествознания. Можно со всей определенностью утверждать, что создатели этой науки отнюдь не прошли мимо неосознаваемых проявлений деятельности мозга. "Темные ощущения" И. М. Сеченова, идея И. П. Павлова о возможности замыкания временных нервных связей (ассоциаций) вне "светлого пятна сознания", "подсознательные доминанты" А. А. Ухтомского служат убедительным тому подтверждением. Большой вклад в анализ значения неосознаваемых компонентов психики для художественного творчества внес режиссер К. С. Станиславский, призывавший актера "сознательно возбуждать в себе бессознательную творческую природу для сверхсознательного органического творчества".

   Последние десятилетия продемонстрировали эффективность строгого научного экспериментального подхода к исследованию неосознаваемого психического. Г. В. Гершуни был первым, кто применил Павловский метод условных рефлексов в этой области психофизиологии. Проводя диагностическое обследование раненых с поражением слуха и кожной чувствительности, а в послевоенные годы - в специальных лабораторных экспериментах со здоровыми лицами, Г. В. Гершуни открыл особый класс "субсенсорных условных рефлексов". Оказалось, что после нескольких сочетаний неслышимого (но близкого к порогу ощущения) звука с легким болевым раздражением кожи звук начинает вызывать колебание электрических потенциалов кожи, хотя он по-прежнему остается неслышимым, подпороговым, то есть неосознанным стимулом. Систематические исследования электрических потенциалов мозга в процессе выработки неосознаваемых условных рефлексов, а также при восприятии "подкорковых" (кратковременно демонстрируемых на экране) эмоционально значимых и безразличных для наблюдателя слов проводит Э. А. Костандов со своими сотрудниками.

   Интересная гипотеза механизма замыкания неосознаваемых условных рефлексов принадлежит А. И. Ройтбаку. Он предположил, что в определенных условиях могут становиться эффективными места передачи возбуждения (так называемые синапсы) и тех нервных клеток, которые не возбуждались при действии внешних стимулов. В результате возникает нервная связь между следами ранее полученных впечатлений, которая, говоря словами И. П. Павлова, кажется человеку "взявшейся неизвестно откуда".

   Принципиально новый этап в изучении неосознаваемого психического связан с открытием функций неречевого правого (у правшей) полушария головного мозга человека. Больной с выключенным в результате болезни или хирургической операции левым полушарием может безошибочно выбирать тот или иной предмет по предложенному ему образцу, хотя он не в состоянии ответить, что это и предмет и почему он его выбрал. В нашей стране исследование функциональной асимметрии мозга успешно проводят В. М. Мосидзе, Э. А. Костандов, В. Л. Деглин, Н. И. Брагина, Т. А. Доброхотова и другие ученые.

   Для проникновения в психологический смысл и физиологические механизмы неосознаваемых явлений большую ценность представляет естественный сон и возникающие при этом сновидения. Современную психофизиологию сна обогатили оригинальные работы Т. Н. Ониани, Л. П. Латаша, В. С. Ротенберга, А. М. Вейна. Сопоставление характерной электрической активности мозга спящего человека во время определенных стадий сна с записью колебания электрических потенциалов мозга животных при активном поиске средств удовлетворения жизненных потребностей привело В. С. Ретенберга к предположению о том, что сновидения представляют своеобразный "внутримозговой" поиск способов разрешения эмоциональных конфликтов, возникших у данного человека в период бодрствования.

   Непосредственное отношение к проблеме неосознаваемого психического имеют исследования закономерностей и механизмов вероятного прогнозирования (И. М. Фейгенберг, О. К. Тихомиров и др.). Дело в том, что при совершении того или иного действия мы всегда прогнозируем не только цель этого действия, но и вероятность (возможность) достижения цели в данных условиях. В подавляющем большинстве случаев мы. разумеется, не ведем математических расчетов такой вероятности. Оценку вероятности мозг "выдает" нам, как правило, в виде эмоционального ощущения успеха (если вероятность высока) или тревоги, уныния, страха, если вероятность оказывается низкой. В процессе решения творческой задачи неосознаваемая оценка вероятности успеха переживается субъектом или интуитивное предчувствие правильного хода ("жарко") или ошибочно выбранного направления ("холодно").

   Значение неосознаваемых проявлений психики было в полной мере оценено "теорией установки", которую предложил глава грузинской школы психологов Д. Н. Узнадзе. В настоящее время эту теорию творчески развивают А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Ф. В. Бассин и другие психологи.

   Оригинальные взгляды на бессознательное высказал наш выдающийся ученый П. Симонов:

   "В настоящее время объединять все многообразные проявления неосознаваемой деятельности мозга одним термином "бессознательное психическое" явно непродуктивно. Сферу неосознаваемого следует разделить, по крайней мере, на две большие группы явлений, за одной из которых можно сохранить традиционное название "подсознательное", а вторую за неимением лучшего термина целесообразно обозначить как "сверхсознание" (по К. С. Станиславскому) или "надсознание", если воспользоваться выражением психолога М. Г. Ярошевского. Существуют минимум четыре признака, четыре критерия, позволяющие классифицировать и различать явления, относящиеся к под - и сверхсознанию. Рассмотрим каждый из этих признаков.

   То, что хранится в памяти, что, чего недостает. Подсознание оперирует тем, что уже имеется в мозге в готовом виде, но до поры до времени недоступно сознанию, то есть еще не стало знанием, которое может быть передано другим. Опытный врач иногда способен поставить правильный диагноз, только взглянув на больного. При этом он не в состоянии объяснить, какие именно признаки болезни - цвет лица, походка больного, окраска белков его глаз, характерная мимика или манера речи - сыграли решающую роль в интуитивном заключении болезни. Все эти признаки заболевания уже хранились в памяти врача, накопленные в процессе многих лет его общения с больными. Точно так же мозг пианиста или рабочего высокой квалификации хранит автоматизированные навыки движений, и сознанию нет нужды контролировать каждый этап осуществляемых действий. Все это относится к сфере подсознания.

   Иное дело - творчество. Хоть память Д. И. Менделеева была наполнена знанием свойств множества химических элементов, там не было ни периодического закона, ни менделеевской таблицы. Нужна была "подсказка", не имеющая прямого отношения к химии (в данном случае роль подсказки сыграло раскладывание пасьянса), чтобы недостающее звено, разрыв алогической цепи оказались заполненными и возникла гипотеза о повторяемости свойств элементов, расположенных в порядке нарастания их атомного веса. Здесь мы встречаемся с деятельностью сверхсознания. Подсознательное нередко либо было осознаваемым (вторично неосознаваемые двигательные навыки, которые ранее контролировались сознанием), либо может стать осознаваемым. Так, врач психотерапевт может помочь больному осознать истинную причину его безотчетной, смутной тревоги, подробно проанализировав все обстоятельства жизни моего пациента. Деятельность сверхсознания контролю сознания не подлежит. Сознание, аккумулировавшее опыт, накопленный человечеством, слишком консервативно, чтобы его допустить к процессу рождения новых гипотез, новых догадок и предложений: "гадкий утенок", противоречащий здравому смыслу и существующим представлениям, будет заранее умерщвлен, не вылупившись из яйца.

   Означает ли сказанное какое-то принижение сознания, умаление его роли в творческой деятельности человеческого мозга? Ни в коем случае! Во-первых, сознание производит отбор порожденных сверхсознанием гипотез, проверяет их истинность или ложность путем сопоставления с действительностью и с тем, что уже достигнуто человеческим разумом. Но сознание - отнюдь не пассивный контролер, выбраковывающий псевдооткрытия. Именно сознание активно ставит вопрос перед познающим действительность умом, в значительной мере предопределяя направленность "психических мутаций", призванных заполнить разрыв в логической цепи.

   Читатель, наверное, уже отметил, что мы проводим аналогию между "творчеством природы" - возникновением новых форм живых существ и индивидуальным творчеством человека. Известно, что процесс биологической эволюции включает в себя изменчивость генетических мутаций и последующий естественный отбор их жизнеспособных вариантов. В творческой деятельности мозга роль мутаций играют гипотезы, догадки, озарения, роль мутагенов (факторов, способствующих мутациям) - те самые "подсказки", о которых мы упомянули выше, а функцию отбора осуществляет сознание, вооруженное практикой и ранее накопленными достижениями науки. Идею о сходстве "творчества природы" с творческой деятельностью человека в разное время высказывали К. А. Тимирязев, К. Поппер, Р. Докинс и другие исследователи.

   Сохранение и развитие. Тенденции сохранения и развития образуют диалектически противоречивое единство процесса самодвижения живой природы. В индивидуальном повелении эти тенденции обеспечиваются соответствующими потребностями, одни из которых направлены на сохранение субъекта, группы, сообщества, принятых в этом сообществе норм и г.п., а другие - на развитие, совершенствование, усложнение, освоение нового и неопознанного. Подсознание тесно связано с потребностями первого типа, сверхсознание способствует развитию в самом широком смысле этого слова.

   Проиллюстрируем деятельность подсознания примером, заимствованным у И. Кона. Я завидую другому человеку, но знаю, что зависть есть чувство, противоречащее этическим нормам, в соответствии с которыми я воспитан. И тогда я подсознательно начинаю искать в этом человеке действительные и мнимые недостатки, которые оправдали бы мое неприязненное к нему отношение и примирили чувство неприязни с сохранением этических норм.

   Иное дело - деятельность сверхсознания. Когда Иван Карамазов спросил у Алеши:

   - Как следует поступить с генералом, затравившем ребенка собаками?

   "Расстрелять! - тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какой-то улыбкой подняв взор на брата.

   - Браво! - завопил Иван в каком-то восторге, - уж коли ты сказал, значит... Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов!

   - Я сказал нелепость, но...

   - То-то и есть, что но... - кричал Иван. - Знай, послушник, что нелепости слишком нужны на земле. На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нем совсем ничего бы и не произошло" (Ф. М.Достоевский).

   Это неожиданное для самого Алеши "расстрелять!", эта "нелепость", на которой тем не менее "мир стоит", опрокинули нормы христианского всепрощения, столь глубоко усвоенные Алешей, во имя более важных, хотя и не осознаваемых им норм и ценностей, отказ от которых несовместим с развитием человеческой цивилизации. Должны ли быть осуждены нацистские судьи, не составлявшие, а лишь исполнявшие законы третьего рейха? - спрашивал Стэнли Креймер в фильме "Нюренбергский процесс". Казалось бы, доводы адвоката логически безупречны: судьи невиновны, и их осуждение - лишь произвол победителей, для которого совсем не обязательна процедура суда. Принять решение здесь можно, только сломав сами нормы, положенные адвокатом в основание защиты, и наше сознание принимает и санкционирует это единственно возможное решение, подсказанное интуицией.

   "Для себя" и "для других". Социальные потребности человека образуют еще две большие группы, которые для краткости изложения мы назовем потребностями "для себя" и "для других". Деятельность подсознания явно тяготеет к потребностям первой группы, функции сверхсознания объективно и преимущественно ориентированы "на других".

   Э. А. Костандов определял пороги опознания слов у лиц, совершивших противоправные поступки. Слова демонстрировались на экране очень короткое, но постепенно увеличивавшееся время. Ту минимальную продолжительность экспозиции, при которой субъект успевал прочесть и повторигь предъявляемое слово, называют порогом опознания. Список слов включал как слова безразличные для наблюлателя ("дерево", "небо", "стол" и т.д.), так и слова, эмоционально окрашенные, связанные с проступком ("месть", "суд", "нападение" и т.п.). Оказалось, что одни испытуемые опознают эмоциональные слова раньше нейтральных (то есть порог их опознания понижен), а другие - позже нейтральных (повышение порога). Если рассматривать минимальное и максимальное время опознания эмоциональных слов в качестве границ зоны, где функционирует сознание, то одни слова окажутся над этой границей, то есть "сверх сознания", а другие - под ней, то есть "под сознанием".

   Есть основания предположить, что повышение порогов происходило в тех случаях, где у испытуемого преобладали эгоистические мотивы "для себя": страх перед наказанием, стремление его избежать и т. п., что и проявилось в феномене "психологической защиты", когда мозг стремится как бы оградить психику от нежелательных внешних сигналов. В случаях, где доминировали потребности "для других" - чувства раскаяния и вины, - чувствительность, наоборот, повышалась, и слова, напоминавшие о содеянном, воспринимались раньше всех остальных. Не так ли в романе Достоевского "Преступление и наказание" преследовал Раскольникова звук колокольчика, а в каждом ничтожном событии мерещился намек на совершенное преступление? Присущее человеку чувство вины принципиально отлично от страха перед наказанием.

   Разумеется, приведенный нами примере измерением порогов - лишь самое элементарное проявление функций под - и сверхсознания в деятельности физиологических механизмов восприятия. И все же этот пример знаменателен. Ведь все, относящееся к подсознанию - автоматизированные навыки, запечатления непроизвольной памяти, конфликты между некоторыми побуждениями и социальными нормами их удовлетворения, - принадлежит лично субъекту и служит только ему. Деятельность сверхсознания исходно затрагивает интересы других. Результаты познания и творчества превратятся в бессмыслицу, если они будет принадлежать одному лишь познающему субъекту. Ломка старых норм и замена их новыми, уточненными и более совершенными нормами социальна по определению, ибо у общественного человека не может быть норм, существующих только для него. В сущности, сверхсознание представляет один из психологических механизмов, благодаря которому объективные потребности развития общества трансформируются в мотивы поведения отдельного человека.

  Биологическое, социальное и идеальное. Известный австрийский психолог Зигмунд Фрейд полагал, что структура человеческой психики состоит из трех основных компонентов. Это сфера биологических влечений ("Оно", по терминологии Фрейда), сознающее "Я" и "Сверх-Я", где сосредоточены социальные нормы поведения, усвоенные субъектом. По отношению к суверенной личности "Сверх-Я" (и его производные: совесть, чувство вины и т.п.) выступает как репрессивное начало, как орудие подчинения индивида обществу, его запретам, его велениям. Вот почему для рационального "Я" давление "Сверх-Я" не менее чуждо и опасно, чем темные инстинкты "Оно", среди которых преобладают половое влечение и агрессивно-разрушительные импульсы, направленные на хранителей норм, будь то отец или вожак первобытной общины. Что касается творческого начала и психологической деятельности мозга, то оно возникает, по Фрейду, как средство примирения противоборствующих сил "Оно" и "Сверх-Я". Для теории Фрейда оказалось вполне достаточно познания.

   Категории сверхсознания нет места в системе представлений Зигмунда Фрейда, как нет в ней и самостоятельной группы идеальных, духовных, познавательно-творческих потребностей. При анализе творчества Фрейду не оставалось иного выхода, как вновь обрагиться к конфликту между биологическими "Оно" и социальным "Сверх-Я", к трансформации ("сублимированию") подавленных сексуальных влечений.

   Однако конфликты возникают не только между материально-биологическими потребностями субъекта и социальными нормами их удовлетворения. На примере Алеши Карамазова мы могли убедиться, что конфликт между ранее усвоенными нормами и действительностью, между общепринятым и тем новым, что принесло с собой более глубокое познание этой действительности , может оказаться не менее острым и напряженным. Вот в это-то "горячей точке" соприкосновения социального с идеальным и возникает феномен сверхсознания, закономерно отсутствующий в системе Зигмунда Фрейда.

   С точки зрения марксизма "..высшими культурными и нравс твенными ценностями являются те, которые в наибольшей степени содействуют развитию общества и всестороннему развитию личности" (П. Н. Федосеев. Культура и мораль. "Вопросы философии", 1973, №4, стр. 36). Этим высшим ценностям, накопленным человечеством на протяжении столетий. должно быть обеспечено надежное хранилище от превратностей и противоречивое и сиюминутных влияний. Массовое "промывание мозгов" не раз в истории демонстрировало свою эффективность, в короткие сроки склоняя широкие круги населения той или иной страны к следованию за реакционными лозунгами. Искаженное таким образом сознание отступало на второй план перед распаленными инстинктами вседозволенности. Но всегда оставались люди, способные противостоять "освобождению от химеры, называемой совестью", и продолжающие прислушиваться к ее голосу.

   "Люди только по той причине считают себя свободными, - писал Бенедикт Спиноза,- что свои действия они сознают, а причин, которыми они определяются, не знают..." Уместно спросить: почему люди в полной мере не осознают причин совершаемых ими действий? Потому, что эти причины сложны, противоречивы, труднодоступны объективному анализу? Или потому, что неполная, лишь частичная осознаваемость мотивов представляет объективную необходимость организации поведения? Мы хотим остановиться на значении последнего предположения.