Данила замолчал. Тени двигались по его лицу. Казалось, ему нужны были силы. чтобы продолжить рассказ. Повисла долгая тяжелая пауза. Я понимал, что сопротивление сил Тьмы сейчас станет больше, ведь пункт назначения близок. Но Тьма не приходит в этот мир ужасным чудовищем. Она играет на слабостях и желаниях человека. И в этом ее сила - в этом наша слабость...

   На пороге нашего купе стояло несколько человек в штатском.

   - Ваши документы! - скомандовал пухлый, лысоватый субъект.

   Старики засуетились в поисках своих паспортов.

   - А кто вы такие? - спросил я.

   - Федеральная служба. Документы предъявите. - Язвительный тон этого субъекта не предполагал возражений.

   Что такое "Федеральная служба", мне было неизвестно, но хотелось уже поскорее отвязаться от этих наглых, непрошеных гостей. Я достал свой паспорт.

   Человек посмотрел мой паспорт, кивнул трем другим, которые стояли в коридоре, и обратился ко мне:

   - Я вынужден вас задержать. Пройдемте!

   - Да никуда я не пойду! С чего?! Почему я должен куда-то идти?!

   Впрочем, моих возражений никто не слушал. Меня мгновенно схватили, заломили руки и волоком протащили по коридору в тамбур. Последовала экстренная остановка поезда. Проводник открыл двери, и я оказался под проливным дождем. Через минуту подъехала машина, меня загрузили в нее, как мешок с цементом, и, дав газу, повезли по разбитой дороге в неизвестном направлении.

   Я пытался кричать и сопротивляться. В ответ на меня сначала надели наручники, а потом и вовсе огрели чем-то по голове. Очнулся я еще в машине, голова отчаянно гудела, в затылке - ноющая боль.

   Я был уверен, что это какая-то ошибка. Очень скоро все выяснится, и меня отпустят. Еще извиняться будут...

   Машина остановилась у приземистого здания, табличку на входе я разглядеть не успел. Меня втащили внутрь. Несколько поворотов по коридору, металлическая дверь, холодный пол и лязгнувший звук замка. Огляделся - длинное, узкое помещение, зарешеченное окно, стол с довоенной еще электрической лампой и два стула. Я выругался.

   Через полчаса от отчаяния я стал со всей силы колотить в дверь, но без эффекта. Руки по-прежнему сковывали наручники. Было холодно. Меня тошнило, бил озноб. Потом я, наконец, уснул, сжавшись калачиком в углу комнаты. Сон был тревожным. Мне снилось, что я связан по рукам и ногам. Мое тело то поднимали на дыбу, то подвешивали вверх ногами, то бросали на морское дно...

   Я проснулся в поту от звука открывающейся двери, В помещение вошел худощавый самоуверенный человечек в сером костюме. Он сел на стул и посмотрел на меня, лежащего в углу, как на заморскую диковинку.

   - Как спалось, Данила? - спросил он елейным голосом.

   - Отвратительно, - прохрипел я.

   - О, дружок, это далеко не самое худшее! Скажи спасибо, что не в общей камере с уголовниками, - он расхохотался отвратительным мелким смехом. - Мы вообще можем с тобой по-разному поступить. Будешь паинькой, и мы будем к тебе хорошо относиться. А будешь ваньку валять, тогда извини...

   -Да что вам от меня надо?! - я был вне себя от гнева, чувствуя свое полное бессилие.

   - Ты пойми, добрый молодец, это не нам от тебя надо, это тебе от нас надо, - улыбнулся незнакомец.

   - Мне ничего от вас не нужно! Выпустите меня отсюда!

   - Ну вот, а говоришь, что ничего от нас не надо. Оказывается, надо! - он снова расхохотался. - Давай, присаживайся на стул. Обсудим твою просьбу.

   - Черт, у меня нет никакой просьбы! Отпустите меня! Кто вам позволил?! - негодование захлестывало меня изнутри.

   - Да никто, Данила! Никто! Мы сами взяли и все себе позволили. В этом мире правда за силой, Данила. Уж не тебе ли это знать...

   И тут этот мерзкий человечек стал перечислять самые интимные факты моей биографии. Через пару минут этих "откровений" он дошел до момента, о котором я надеялся уже больше никогда в своей жизни не вспоминать.

   - Помнить, - сказал он, - как ты участвовал в зачистке в одном селе под Грозным? У меня похолодело внутри:

   - И что?! Дело закрыли. Какое это имеет сейчас значение?! - заорал я.

   - Ну ты же понимаешь, как закрыли, так ведь можно и открыть. Совесть-то не мучит? Кошмары, часом, не снятся? Пять человек детей, женщина, двое стариков... Не снятся кошмары, Данила? Чеченский след... Покойнички-то не преследуют?!

   Меня забила мелкая дрожь. В памяти всплыла та ужасная ночь. Поступили разведданные о том, что в соседнем селе скрывается группа боевиков. Нас подняли по тревоге, и мы выдвинулись в указанное место. Ночь - это не наше, не федеральное время в Чечне. Ночью там другие хозяева. Ночью мы боимся чехов, а не они нас. Поэтому ночью - их время.

   Вошли в село, и с порога начался бой. Мы продвигались с трудом. Каждый жилой дом, каждый сарай - крепость. Каждое окно, каждая щель - огневая точка. Мы ввязались, но силы были неравны. Командир принял решение отступать, вызвать подкрепление и до утра закрыть чехов в селе. Но они заперли нас раньше - все выходы из села простреливались перекрестным огнем.

   Стало понятно, что до утра не продержаться. Как куропатки в засаде... Подкрепление вызывали, но пока оно придет, мы уже будем "грузом двести". Кто-то ранен, кто-то убит. А ведь это как в шахматах - чем меньше у тебя фигур, тем меньше у тебя шансов и тем изощреннее должны быть твои действия.

   Определились три основные точки внутри села, откуда по нам велся огонь. Три дома. Командир сформировал три группы, я был назначен в одну из них старшим. Моя группа прекратила стрельбу, чтобы незаметно пробраться к цели. Все шло гладко. Мы тихо прошли через сад и закидали намеченный дом гранатами. Внутри было пятеро детей, женщина и два старика. Все погибли.

   Боевики действительно были в доме, но, видимо, успели отойти.

   Потом на нас завели дело, было расследование. Но под давлением командования, как это обычно водится в таких случаях, дело закрыли. Теперь этот подлец вынул скелет из шкафа и начал им трясти.

   - Чего вы от меня хотите? - спросил я.

   - Да ничего особенного! - незнакомец стал вдруг самой добродетелью, - ты давеча летел с одним гражданином на его самолете. Он тебе предложил работку, а ты отказался. Правильно сделал, хороший мальчик. Только вот нам нужно, чтобы ты на него поработал. Точнее, конечно, на нас, но у него. Понимаешь, о чем толкую?..

   - Засланного казачка хотите из меня сделать?

   - Ну что-то наподобие. У нас на него зуб имеется, но нужны посерьезнее зацепочки. В накладе не оставим. Сам понимаешь, деньги большие крутятся. Работенка, конечно, грязненькая. Но деньги - они ведь не пахнут. Да и сам этот гражданин не наследство же получил. У государства украл.

   - А вы, значит, защитнички государства? - зло сказал я.

   - Тебе-то какое дело, голуба моя! Или посидеть захотелось лет двенадцать? Даже никуда и ехать не надо - прямо здесь тебя и устроим. В колонию особо строгого...

   - Да пошел ты! - я сплюнул и отвернулся.

   - Ну, как знаешь, дружок. Время у меня есть. И у тебя будет. Подумаешь! - он сорвался на фальцет. - Охранник!

   В дверях появился человек в милицейской форме:

   - Слушаю, товарищ майор!

   - Помогите мальчику подумать... - приказал мой собеседник и удалился.

   Потом меня били. Били профессионально. Два мужлана, видимо, из сидящих здесь же. Прежде я никогда не чувствовал себя отбивной. Теперь понял, что это такое. Достаточно скоро я перестал чувствовать боль и понимать, что мне говорят. Было время подумать...

   Я думал об обликах сил Тьмы, об обличиях Мары. Все мы пытаемся убежать от самих себя. Кто-то, как Аглая, придумывает себе любовь; кто-то, как Николай, ищет спасения в богатстве. Но от себя не убежишь. Рано или поздно ты посмотришь в зеркало и увидишь, что с тобой сталось.

   Смотри: "Се человек!" Отвратительное создание. С каждым новым ударом я чувствовал это сильнее и сильнее.

   Боль, страх, ненависть, голод - вот, что движет нами. И от этого никуда не уйти. Тьма имеет все шансы. Кто я такой, чтобы остановить это? Людей не переделаешь. Бог или кто-то там допустил ошибку в самом начале. Не из того теста нас сделали. Не из того... Тесто. Я чувствовал себя тестом, куском теста.

   "Се человек!" Мне отчаянно расхотелось жить. За эти двое суток я познал человека.

   "Господи, как хорошо, что Агван избежал этого! Старики позаботятся о нем. У него все будет хорошо". Эта мысль - единственная, что доставляла мне теперь радость. Незаметно для самого себя я даже начал улыбаться, кривя полный крови рот. Впрочем, это только распаляло моих палачей. "Смешно тебе!" - кричали они, следовал очередной удар, и их голос терялся в безмолвной пустоте.

   Временами я видел себя откуда-то сверху. Как будто бы скользил под потолком.

   Избиение продолжалось, потом заканчивалось и спустя какое-то время начиналось заново. Меня били - в голову, в грудь, в живот, в пах. Мне выворачивали руки, тянули за волосы, выгибали хребет. Я терял сознание, потом снова приходил в него, чтобы через мгновение вновь потерять. И везде, в каждом уголке Вселенной, куда уносило меня мое забытье, я слышал тяжелое дыхание Тьмы. И не Лама теперь, а сама Тьма говорила мне: "Ты опоздал!"

   - У, ты, какой стал! - воскликнул майор, говоривший со мной этим утром. - Красавец! Глаз не видно, нос набок, губы разбиты! Хорош! Ма-лад-ца! Ну что, хочешь жить? Я отрицательно покачал головой.

   - Да ладно тебе! - майор недоверчиво глянул в мою сторону. - Смотри, что я тебе принес.

   Он достал из желтого пакета и вывалил передо мной кипу фотографий. Сквозь едва открывавшиеся глазные щели я увидел фотографии из того чеченского дела, Трупы.

   - А вот это заявление родственников убитых, подписанное сегодняшним числом. Они обращаются в Генпрокуратуру, - он помахал перед моим лицом факсом.

   Я плюнул кровью. Она растеклась по белой бумаге.

   - Да, видать, с тобой сегодня не о чем больше разговаривать, - рассудил майор. - Ничего, завтра продолжим.

   Дверь захлопнулась, и я облегченно вздохнул - настолько, насколько позволяли ноющие с обеих сторон ребра. "Сейчас я немножко приду в себя и повешусь на оконной решетке, на проводе от лампы", - эта мысль по-настоящему обрадовала меня. Я отключился.

   Дрожь пробегала у меня по телу, когда я слушал этот рассказ. Данила странно улыбался и смотрел в ночь. Ветер за окном гнул деревья, слышались раскаты грома. В доме напротив не горело ни одного окна. И только люминесцентные лампы лестничных клеток рисовали во мраке над парадными столбы слабого света.

   Когда я очнулся, то сначала решил, что сам собою умер. Надо мной сидел Агван. Он тихо шептал какие-то молитвы, перебирал найденные мною когда-то четки и водил вдоль всего моего тела пучком сухой травы.

   - Агван, - промычал я, - что ты здесь делаешь?! А ну, уходи немедленно!

   В ответ на эту глупость мальчик улыбнулся, и его слезинка упала на мое лицо. Жестом он приказал мне сохранять молчание и закрыть глаза. Я повиновался, решив, что грежу.

   Сквозь закрытые глаза я видел огонь, всполохи окружавшего меня огня. Пламя лизало мое тело, не обжигая, не причиняя боли, не оставляя следов.

   - Все, вставай! - услышал я голос маленького монаха.

   Глаза мои сами собой открылись, и почти с легкостью встал с пола.

   - Агван, мне это снится? - спросил я.

   - Нет, не снится. Быстрей, у нас мало времени, - командовал маленький монах, вынимая из окна решетку.

   - Как ты сюда попал?!

   - Вот! - он показал мне выломанную решетку.

   - Ничего себе!

   - Данила, пожалуйста! Давай! - он протянул мне веревку, которая спускалась через окно с крыши здания.

   - Ну ты даешь! - не веря происходящему, я подтянулся на веревке, пролез в окно и стал карабкаться вверх.

   Агван последовал за мной. Мы прошли по крыше вдоль всего здания и использовали ту же веревку, чтобы спуститься вниз. Но тут нас заметили - кто-то внутри здания закричал и побежал к выходу. Агван был там первым. Когда дверь с грохотом отворилась, он сделал невинное лицо, протянул руку и легким движением положил охранника на землю. Мы отволокли тело в сторону. На мой удивленный взгляд Агван ответил:

   - Ничего. Через пару часов он придет в себя.

   И мы побежали.

   Мое тело болело и ныло, но это почти не сковывало движения. Заговоры маленького монаха сделали свое дело. Впрочем, даже если бы оно и не двигалось, теперь бы я все равно заставил себя найти загадочного Схимника. Единственным моим желанием в эту минуту было желание выполнить свое предназначение. А уж поздно или не поздно, опоздал я или нет - это меня больше не интересовало. Всегда есть выбор. Мне он стал понятен.

   На дороге, ведущей из городка, Агван остановил машину и попросил водителя нас подвезти. Хозяин машины - крепкий сибирский мужик лет шестидесяти - не отказался:

   - Залезайте! Не куковать же вам тут всю ночь!

   Мы устроились на заднем сидении автомобиля. И я чувствовал, как счастье распирает меня изнутри. Случилось невозможное, то, о чем я еще пару часов назад не мог и мечтать! А главное - цель моего путешествия уже близко. Пару сотен километров на этой колымаге, и мы на месте!

   - Кто это вас так? - поинтересовался водитель.

   - Правду сказать или выдумать чего? - спросил я. - Выйдет заковыристо.

   - Говори, как есть. Мы, брат, на свободной земле живем - тут каторга, там ссылка, - он говорил весело, показывая рукой то направо, то налево от дороги. - Тут и староверы жили, и декабристы, и коммуняки сюда ссылали, кого не жалко.

   - Попользовать меня хотели, дядя. Дети железного Феликса, слыхал про таких?

   - А чего ж не слыхать, слыхал! Сам тут - из раскулаченных. Мамка в лагере меня родила, под Иркутском, - мужик мотнул головой, показывая куда-то назад.

   - Вот и сейчас раскулачивают, - сухо резюмировал я. - Переделом собственности это дело у них называется...

   - Э-эх, сукины дети! Все Сибирь делят! Но слабы они, нет у них силушки нашу землю заграбастать! Мы здесь люди свободные!

   -Дядя, дядя... Эти возьмут.

   Я замолчал, а дядька еще долго рассказывал о своей жизни. Как деда его раскулачивали под Оренбургом, как родителей посадили. Как отец его погиб на фронте. Как мать заболела в лагере туберкулезом и умерла, а он мыкался по детдомам и интернатам. Потом дядька замолчал и стал напевать какую-то заунывную песню на неизвестном мне языке.

   - Что это, Агван? - моему взору открылась удивительная картина.

   Агван не ответил, он крепко спал у меня на плече, уткнувшись в него своей смуглой. бритой головой.

   - Не знаешь? - ко мне обернулся довольный водитель. - Это, брат, озеро Байкал!

   В лучах рассветного солнца, в розовой утренней дымке облаков словно бы на ладони лежало передо мной величественное озеро. С двух сторон его обступили высокие сопки, покрытые многовековым лесом. Огромные валуны лежали на песчаном берегу, словно бы диковинные морские звери. не хотелось кричать от счастья. Выскочить из машины и с сумасшедшим улюлюканьем бежать к берегу.