- Ну что? - спросил я, пытаясь скрыть свое смущение.

   - Подождите, - отозвалась она. - Сейчас я пересчитаю...

   Она заново набрала мои данные, внимательно глядя на бумажку. Компьютер выдал те же самые результаты. Не поднимая на меня глаз, она попросила перепроверить - правильно ли она записала данные моего рождения. Все было правильно. Она снова перебрала цифры на клавиатуре, и третий раз на экране высветилась вся та же самая схема.

   - Вы ведь не дурачите меня, правда? - спросила Лариса сдавленным голосом.

   - А какой мне резон вас дурачить? - удивился я.

   - Ну, мало ли... - ее взгляд снова утонул в экране.

   - Что, не сходится? Нет такого места и времени рождения? - мне почему-то захотелось поиздеваться над ее растерянностью. - Не знаете, что и сказать? Сто лет...

   - Вы, пожалуйста, послушайте внимательно, что я вам сейчас скажу, - Лариса решительно прервала мой сарказм. - Если вы не ошибаетесь... Короче, если... В общем...

   - Говорите уже! - мои нервы были на пределе, я уже не мог держать себя в руках, все тело била мелкая дрожь.

   - Я ничего не могу нам сказать! - закричала она в ответ.

   - В каком смысле? - я опешил.

   - У вас тут... Я не могу... Этого не может быть... Я должно показать вас одной женщине.

   - Ну уж нет, извините меня покорно! Никому я больше показываться не буду! Я и к вам-то не хотел идти! Все, до свидания! - мне вдруг захотелось встать и бежать со всех ног.

   Наверное, я боялся, что она увидела мою смерть. Нет, я ужаснулся от того, что она ее увидела. Я встал со своего места и двинулся к двери. Но не тут-то было! Она тоже подскочила, кинулась за мной следом, вцепилась в рукав и стала бормотать что-то невнятное:

   - Вы не понимаете! Вы просто не понимаете! Вы не можете этого понять! Вы не должны уходить! У вас всего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех одни сутки!

   - Сумасшедшая!

   Я вырвался из ее рук и стремглав бросился к двери. Сбил по пути охранника и слетел по лестнице, словно по американской горке. Когда я оказался на улице, Лариса уже открыла окно, выходившее во внутренний двор, и кричала, буквально навзрыд:

   - Пожалуйста, сделайте то, что вам скажут! Пожалуйста! Это очень важно! Сделайте все, о чем бы вас ни попросили! Пожалуйста!!!

   Оказавшись на Литовском, я перевел дыхание. В моей голове творилось что-то невообразимое. Все мои детские страхи, связанные со смертью, казалось, ожили теперь с невиданной силой. Ноги подкашивались, дыхание перехватило, возникло ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а голова лопнет, как переспелый арбуз.

   У ближайшего ларька я купил себе бутылку пива и выпил тут же, залпом, до дна. Еще через пару-тройку метров я понял, что дальше идти не могу. Сел на корточки, облокотился о стену какого-то здания и тихо застонал. В глазах темнело, голова кружилась, к горлу подступила невыносимая тошнота.

   "Только не закрывай глаза... Только не закрывай глаза..." - я бессмысленно повторял эти слова, словно какое-то магическое заклинание. Я прикладывал неимоверные усилия, чтобы поднять отяжелевшие, опустившиеся на глаза веки.

   Вдруг сквозь небольшую щелочку собственных век я увидел двух буддийских монахов в ярко-оранжевых одеждах. Свет, исходивший от этих одежд, ослепил меня. Монахи просто проходили мимо. Я не успел разглядеть их лиц, только побритые наголо смуглые головы.

   Прямо передо мной что-то звякнуло. Всего в двух шагах лежали старые потертые четки. Я попытался их поднять, дотянулся. Но словно бы какая-то сила держала меня у стены. Я попробовал еще раз и упал, распластавшись поперек тротуара.

   Руки нащупали четки. И в то же самое мгновение перед моими глазами проскользнула чья-то рука. Кто-то пытался поднять эти четки вперед меня. Он даже наклонился для этого. Но поскольку я был первым, он тут же выпрямился и поспешил прочь.

   Сжимая четки в руках, я поднялся сначала на четвереньки, потом сел на носки, держась пальцами за асфальт, наконец, встал и сделал несколько шагов. Яркие одежды монахов виднелись вдали. Собрав последние силы, я поспешил за ними. Хотел отдать эти четки...

   Я видел, как монахи свернули за угол у Московского вокзала. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, чтобы дойти до этого места. Но все впустую - монахи затерялись в привокзальной толпе, словно растворились в воздухе. Совершенно машинально я сунул четки в карман.

   Данила рассказывал спокойно, лаже буднично. Но в каждом ею слове, в интонации, тембре и звуке голоса звучала такая внутренняя боль, что мне стало не по себе. Я испытывал священный трепет перед этим человеком. Кто он? Что за странную историю он мне рассказывает? Мы уже вышли из маршрутки, и Данила повел меня в кафетерий. Он заказал нам кофе, продолжая рассказывать...

   Я не помню, как добрался до дома. Вошел в свою комнату. Мне было все так же плохо. Не раздеваясь, я рухнул на кровать и уснул. Сколько времени я провел в забытьи - не знаю.

   Посреди ночи в коридоре моей коммунальной квартиры началась суета. Из-за двери доносились раздраженные, заспанные голоса соседей, хлопанье входных дверей. И еще чьи-то женские голоса. В мою дверь забарабанили.

   - Даня, открывай! К тебе пришли! Совесть у тебя есть?! Четвертый час ночи! - кричала моя соседка.

   - Черт, кого еще принесло?! Я никого не жду!

   - Открывай, тебе говорят!

   С трудом я поднялся с кровати, в потемках дошел до двери, включил большой свет и отпер. На пороге стояла Лариса, а рядом с ней пожилая монашка - вся в черном и с платком на голове.

   - Господи, вы?! Чего вам от меня надо? Вы что, с ума сошли! я был вне себя от этой бесцеремонности.

   Но мои соседи, вышедшие из своих комнат кто в нижнем белье, кто в ночных рубашках, продолжили недовольно галдеть. Мне пришлось впустить непрошеных гостей. Тем только того и надо было. Женщины быстро прошмыгнули в дверной проем и встали посредине моей комнаты. Я решил не обращать на них никакого внимания - постоят, если им так нужно, и уйдут. Пошел, сел на кровать, поставил локти на колени и закрыл лицо руками.

   Молчание длилось несколько минут.

   - Ну что - он? - спросила Лариса.

   - Похож, - задумчиво ответила ее спутница и обратилась ко мне:

   - Милок, а симметричные родимые пятна у тебя есть?

   Я посмотрел прямо перед собой. Лариса с монашкой выглядели очень колоритно - они стояли на фоне петли, которая так и осталась висеть на своем месте после моего несостоявшегося повешения. Я расхохотался:

   - Да, есть. Целых два!

   - Раздевайся! - скомандовала монашка.

   Я чуть не подавился со смеху:

   - Бить будете? - я продолжал покатываться.

   - Смотреть будем! - отчеканила старуха.

   - Давайте, надо раздеться, - деловито поддержала ее астролог.

   - Да какого черта?!

   Я рассвирепел от их наглости. Вскочил и хотел было вытолкать их взашей, но потом сдержался, повернулся к ним спиной и задрал рубашку.

   - Все, посмотрели?! Довольно с вас?! А теперь оставьте меня наконец!

   Я снова повернулся к женщинам и застал благоговейный ужас на их лицах. У меня на спине действительно есть два симметричных родимых пятна - рядом с позвоночником, на уровне лопаток. В детстве сверстники часто смеялись, заметив у меня эти пятна. Врачи удивлялись, когда видели. Но еще ни разу они не производили столь ошеломляющего эффекта.

   - Что вас так перекосило? Обычные родимые пятна, мало ли - симметричные. Велика невидаль...

   - Это он! Это точно он! - запричитала старуха, рухнув передо мной на колени. Я оторопел:

   - Встаньте! Встаньте, я вас прошу! Что вы делаете?! Да что это с ней такое?!

   - Это он! Точно он! - не унималась монахиня, отбивая у моих ног поклоны и истово крестясь.

   -- Послушайте, Даниил, - начала Лариса.

   - Я не Даниил, я - Данила!

   - Послушайте, Данила... Я не могла вам этого сказать сегодня днем, потому что я не была уверена. Понимаете, вас уже очень давно ищут.

   - Меня?!

   - Да, вас. Больше сомнений нет никаких. Это игуменья из монастыря Святого Иоанна Кронштадтского. В начале XX века святой Иоанн пророчествовал о великих бедствиях и о скором конце времен. Поначалу думали, что он говорил о гонениях на православную церковь, о советском режиме.

   Семь лет назад от его мощей стали исходить световые образы. Их видели многие монахини. Их даже фотопленка фиксирует! Старцы пытались их толковать, но сошлись в одном - должен появиться православный человек, на котором будет лежать печать...

   - Нет, это бред какой-то! - я просто физически не мог ее слушать, у меня начала кружиться голова.

   - Подождите, я вас очень хорошо понимаю. Я сама к этому отношусь скептически. На мой взгляд - Бога нет, но есть Единый Космический Разум. Но и с этой точки зрения... Вот вы подумайте: наступила эпоха Водолея, предсказанные геополитические перемены происходят, сбывается еще масса других пророчеств. Даже падение Ирака! Оно ведь еще в Апокалипсисе Иоанна Богослова предсказано! Так вот, Россия сейчас должна взять на себя миссию...

   - Слушайте, причем тут война в Ираке? Там тысячу лет воевали, воюют и воевать будут! И какая, к черту, миссия у России? Вы что, за идиота меня принимаете? Видел я эту миссию... У меня даже орден есть - "Защитнику отечества"!

   - Нет, но...

   - Никаких "но"! Вы что, меня в какую-то секту вербуете? Не надо этого делать! Спасибо!

   - Ну что за дурак такой! - заверещала Лариса, до того говорившая со мной в весьма уважительном тоне. - У вас же все в астрологическом паспорте записано!

   - Что у меня там "записано"?! - я думал, что с ума сойду.

   - У вас записано, что вы...

   - Мессия! - крикнул я и театрально вскинул вверх руки.

   - Нет, не Мессия...

   - А если не Мессия, так и оставьте меня в покое! Четыре часа ночи! - я взял Ларису под руку и хотел вывести ее за дверь.

   - В этом-то все и дело! - Лариса уперлась и встала как вкопанная.

   - В чем "в этом"?!

   - В том, что только эти сутки!

   - Какие сутки?!

   - Сегодня вы или узнаете, кто вы, или все... Пиши - пропало! Я вам точно это говорю! Эпоха Водолея уже была в нашей истории! Знаете, когда?! - Лариса смотрела на меня почти безумными глазами.

   - Не знаю, и знать не хочу!

   - Во времена Ноя! Все закончилось Потопом, концом света! Потому что люди забыли, зачем они пришли на эту землю. Отошли от Бога...

   - Вы же не верите в Бога! - закричал я, почувствовав новый прилив раздражения.

   - Да какое это имеет значение! Какая разница, как все это называется! Вы же суть должны видеть! Вы человек или где?!

   Это выражение очень напоминало присказку моего армейского командира: "Вы солдат или где?" Я вспомнил об этом и почему-то сразу успокоился:

   - Ладно, говорите. Только коротко и по порядку.

   - Как бы вам все это популярно объяснить?.. Сегодня планеты стоят такой фигурой... В общем, открывается, условно говоря, Окно Времени. Законы Космоса на очень ограниченный срок приостанавливают свое действие. Это своеобразный космический Юрьев день. Знаете, это, когда крепостных крестьян отпускали.

   Сейчас всю линию развития человечества можно изменить, совершить поворот, взять иной курс. Но это может сделать только один человек, который к моменту открытия этого Окна будет находиться на определенном уровне своего духовного развития. Здесь должен быть такой же эффект, как, когда ключ к замку подходит. Понимаете?

   - Про замок - понимаю.

   - Так вот, в вашем гороскопе стоит четкое указание, что именно вы и можете этим Окном воспользоваться. Вы - тот ключ!

   - Тьфу! - от новой волны негодования я даже сплюнул. - Это ахинея какая-то! Я не верю ни одному вашему слову! Ни одному! Все это вилами по воде писано! У вас справки из психдиспансера, случайно, при себе не имеется?!

   - Я сдаюсь, - громогласно сообщила Лариса, но не сдалась. - Марфа, - обратилась она к игуменье, - он ничего не хочет слышать! Я больше ничего не могу сделать. Знаете что, давите на жалость...

   И Марфа - так звали монашку - принялась давить. Старуха сказала, что она никуда не уйдет, что она умрет прямо здесь и прямо сейчас, если я не отправлюсь с ней в ее монастырь. Я хотел прекратить уже все это безумие. Подумал, что в монастыре-то уж от меня точно быстро постараются избавиться. И согласился.

   В монастырь Ларису не пустили, а мы с игуменьей долго плутали по коридорам. Потом она завела меня в какую-то келью и оставила одного. У меня было время подумать. Все, о чем мне рассказывали Лариса и Марфа, казалось странным и нелепым. Я по-прежнему был настроен критически и не хотел поддаваться их бессмысленной агитации.

   Конечно, приятно думать, что ты спаситель мира, что от твоего поступка зависит будущее всей Вселенной. Но, бог мой, мы же такие крохи на этой планете! Что значат наши поступки для Вечности? Она их и не заметит! Нет, верить этим двум сумасшедшим было бы глупо. Сейчас обещанные старцы придут, и все поставят на свои места.

   Тут дверь кельи отворилась. Марфа, отвесив глубокий поклон, пропустила внутрь двух старцев. Им было, наверное, лет по восемьдесят на брата, но держались они бодро. Один - высокий, сухощавый, с неподвижным лицом и большой окладистой бородой. Другой - напротив, маленький, округлый, суетливый, с тонкой, но ухоженной бородкой.

   Из-за дверей Марфа последний раз внимательно посмотрела на меня и, перекрестившись, исчезла в темноте. Старики молча расположились в деревянных креслах. Пауза затянулась. Мы сидели друг против друга, и я ждал, когда же все это, наконец, кончится. Хотелось встать и уйти. Ну не будут же они держать меня силой...

   - Надеюсь, вы понимаете, какая на вас лежит ответственность? - спросил меньший из старцев. Судя по всему, в мое "предназначение" он не верил.

   - Нет, не понимаю. Я вообще ничего не понимаю, - я пытался сдерживать свое раздражение.

   - Это очень плохо, - продолжал мой собеседник.

   - Слушайте, вы что, еще будете меня отчитывать?!

   - Снимите рубашку, - приказал старик.

   - Да не буду я ничего снимать! Я уже все показывал. Это безумие какое-то! При чем тут мои родимые пятна?!

   - Мы должны понять, кто вы! - старец вел себя, как следователь на допросе.

   - Я - это я. И все на этом! "Кто я?" Да никто! Я бы тоже хотел знать, за кого вы меня принимаете!

   Выражался я путано. Но что было делать?

   - Ибо предсказано, - заголосил старик, - что придет Антихрист и будет он творить чудеса и знамения ложные. И будут люди верить лжи его, и не верить истине. И станут они возлюбившими неправду!

   До этого момента мне казалось, что это я сумасшедший. Теперь я понял, что это у старцев беда с головой. Надо было идти на примирение и убираться подобру-поздорову.