Я рисую птицу в небесах

   Я рисую птицу в облаках.

   Я рисую птицу в небесах.

   Всё моё создание она,

   Что не в поднебесье - словно прах.

   Крылья двух сплетённых единиц,

   Крылья двух прекрасных лиц.

   И тела - прекрасная мечта

   Птица "Я" всё по небу плыла.

   Я рисую птиц в твоём окне,

   Они появились наяву.

   Все черты в одной твоей мечте.

   Узы смерти на груди я рву,

   Чтоб соединиться мне с тобой,

   Чтобы нам покинуть мир иной,

   Чтоб сплестись нам вместе голосами,

   Чтоб вспорхнуть как птица к небесам.

   Линии проводим на бумаге.

   Чёрный контур на белый лист я нанесу,

   Может вспомню я о Подвигах, о Славе,

   Знаю лишь одно: великий крест несу.

   Я рисую птицу на стекле,

   Словно в воздухе вожу я кисть.

   Не оставлю сердце своё тлеть.

   Буду мчаться в голубую высь.

   Я не знаю много о тебе,

   Но твои черты мне позабыть нельзя.

   В жизни ты мне дан как божья плеть.

   Только ты способен нити развязать.

   Я даю себя обнять, я даю себя любить,

   Я люблю как тыщу лет назад.

   Этого не позабыть.

   Я рисую птицу в пустоте,

   Чтоб создать единое с тобой.

   Мы с тобою в будущем детей,

   Чтобы ощутить святую боль.

   Пленников "любви", бесстыдства и позора

   Надо нам с тобой принять,

   Чтобы позже смотрели без зазора

   Четверо моих-твоих ребят.

   Нужно нам почувствовать немного

   Ту же боль, ту жалость и позор.

   Чтобы жизнь не записала в недотроги.

   Нам негоже вторить разный вздор.

   Я рисую многое в судьбе,

   В неизвестной, неоткрытой тайне.

   Шлю письмо тебе я в маленькой мечте,

   Чтоб узнал меня среди подруг незваных.

   Я рисую птицу в облаках,

   Разбросала кисти по столу.

   Я читаю "Отче наш" при трёх свечах.

   О любви пою я песнь Огню.

   Крылья птиц - слиянье вечных душ,

   Голоса их - хор колоколов.

   Ты во мне - ты вечное, ты Муж.

   Я в тебе - я есть Святой Покров.

   Ты в соединении со мной,

   Я готовлю твоё сердце к битве.

   Женщина услышит Зов,

   Женщина свята в Молитве.

   Волны бьются о скалистый брег,

   Исполняя Лунную сонату.

   Мы в одном слиянье.

   Человек и природа в единенье с нами.

   Я рисую птицу на листе,

   Ты открой меня в венце.

   Нам поможет "Чайка-Море".

   Встреча

   Вечереет. Сегодня не спал. А так хотелось. Забрал её совсем. Хорошо, что остались живы. Как всегда какой-то бред. Не помню, толи снилось, толи нет. Ничего не помню, только единственное слово ДА. Оно как эхо звучит у меня в мозгу. Как я устал!

   Ничего нет. Только ты и я. Осторожно прикоснулся к её волосам. Она плакала. Она совсем не замечает меня. Мне было грустно и холодно, и глубоко закралась обида на жизнь. Ну почему!?

   А она!? Она лежала в кресле, свернувшись калачиком, и смотрела на огонь в камине. Слёзы, как ясные жемчужинки, падали на её руку.

   Огонь играл в её глазах. Она о чём-то думала. И казалось, что этот юркий огонёк, как маленький проказник, заигрывает с ней. Я хотел быть всегда рядом с этим маленьким крошечным комочком.

   Она казалась такой беззащитной, но в её лице было что-то не от мира сего. Мне впервые показалось, что её голова - это огромная машина, которая изо всех сил пытается воссоздать что-то. Но и она была не способна переработать идеи этого создания.

   Я помню, когда мы встретились. Это была осень.

   Она стояла на мосту, опавшие листья, как китайские фонарики, плыли по Неве. Каждый старался обогнать другого, как будто эта дорога обещала им счастье. А она благословляла их своим взглядом и желала им счастливого пути.

   Я подошёл. Она не обратила на меня никакого внимания.

   Казалось, что она с ними, с этими маленькими путешественниками плывёт и также стремится вырваться вперёд и увидеть то небывалое чудо, которое ожидает их впереди. Как мне хотелось стать таким же жёлтеньким листочком и плыть рядом с ней. Но я не мог. У меня не хватало смелости сделать первый шаг. А она бесстрашна. Её взгляд, как молния, пронзил меня насквозь. По мне пробежала мелкая дрожь, как бы специально не пропуская ни одной клетки моего тела.

   Я назвал её Огненной Девой.

   Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Во мне произошёл взрыв. Тысячи скрипок, труб, флейт играли незнакомую музыку. Кругом была тишина, только во мне, в нас звучала эта мелодия.

   Мы шли по аллее, держа друг друга за руки. Казалось, что мы летим, а наши руки - крылья.

   А что же дальше? Не помню.

   Проснулся у себя дома среди разбросанных книг. Открыв глаза, я увидел перед собой маленький, тоненький силуэт девочки. Она смотрела на меня и улыбалась. Я тоже улыбался, но через мгновенье она растворилась в голубой дымке.

   А на столе лежал пожелтевший осиновый листок.

   Вечное утро

   Никто не смел его тревожить. Даже природные звуки и шумы отошли в густые тени камней и в низкие заросли благоухающего вереска. Всё молчало, молчал и он. В сиреневом закате, что клубился вдоль горизонта, проступали очертания созвездий. Вскоре их серебряные блики отразились в водах моря, большого, глубокого, но ещё мёртвого. Водная гладь словно встрепенулась от их бережных касаний. По поверхности пробежал ветерок и соткал еле уловимый след, протянувшийся от края до края. В такие часы море дышит и наполнено жизнью. Оно колеблется, и чуткое ухо различит в возникающих звуках шёпот пробуждения.

   Но понять симфонию созвездий, тишину окрестностей и разговор моря мог лишь он. И сегодня, как обычно, его застывшая фигура была видна издали. Если бы кто-нибудь рискнул в этот час к ней приблизиться или даже заговорить, то не получил бы ответа. Человек был будто частью этого ландшафта, его суть была растворена между этим небом и морем. Глаза смотрели прямо вперёд, застывшие и широко раскрытые. Нет, не истукан молчаливо стоял перед вами. В глазах его горел огонь, кроткий и грозный одновременно, хрупкий пламень свечи и бушующая стихия пожара чередовались в них.

   Это было время дерзких прозрений, минувших искушений и проявлений могучего Духа, когда-либо сходившего на Землю.

   Он не писал для потомков ёмких томов, он верил в свою силу и силу, его ведущую. Не раз посещал его лукавый, но снова и снова был отринут неподкупностью. Так его стало уважать зло. Иногда сам Отец приходил к нему на короткое свидание и неизменно находил сосуд чистым. Так в него уверовало Добро.

   А сегодня, в эти необычные мгновенья мягкого вечера не стало времени, кончилась история, и проблеснуло Вечное...

   Он видел пред собой высокие здания, искривляющие пространство, бесконечный рой людских толп. Белёсое небо не роняло на землю былой синевы и лазури. Что-то было не так в этом мире, представшем его взору.

   "Неужели никто...", - сорвалось с его уст. Нет, не сомнение переполняло душу. Только боль тупо и назойливо пульсировала во всём существе его. Но не мрачен был он, а благословлял. Он разговаривал с некой женщиной, с той, которая оттуда дерзнула прийти к нему. Равный стоял перед равным...

   И была ночь, и было утро. Мёртвое море застыло, пробудилась округа и, овеваемое солёным дыханием, бытие заспешило навстречу восходу. Только вот кого-то не хватало...

   Прости, море, простите, звёзды и камни, но ЕГО где-то очень ждут. Там, где кончилось время и наступило ВЕЧНОЕ УТРО.

   17.10-01.11.97