Глава 2
"Гелла"
(после Бегемота, но до Крокодила)
|
Всё накрыла густая шаль перемен. А город спит, как будто ничего не произошло. (пьеса в 3-х частях) Действующие лица:
Часть 1. Мастер вернулся, чтобы улететь. Мастер: Я вернулся, чтобы раздать все свои долги, но меня почему-то никто не ждет. Поэтому я вновь ухожу. Люди: Не уходи, мастер, мир не может не иметь своего Мастера. Просто мы устали ждать, и думали, что ты уже не вернешься. Останься с нами. Мастер. Мастер: Хорошо, я останусь, но только тогда, если дети захотят этого. Маленький мальчик: Дядя, а ты как хочешь? Может, тебе лучше уйти? Мастер: Да, ты прав, малыш. Это иллюзия, что я могу здесь сделать что-либо приемлемое. К тому же есть ты. Что ты умеешь? Маленький мальчик: Все. Вот только я иногда не могу спать. Все время снятся сны о ком-то, кого я никогда не видел, но скоро увижу. Мастер: Обязательно (машет рукой). Прощай. Прощайте, люди. Люди: (утирая слезы) Прощай, Мастер. Мастер улетает. Люди идут по своим делам. Мальчик долго смотрит на лужу, отражающую небо и тоже улетает.
Часть II. "Нет" одиночеству. Одиночество прекратило свое существование.
Часть III. Все живут как жили.
Эпилог. Скучно жить без Мастера. 03 00-08 12 97
Прокуратор Иудеи Понтий Пилат ужинал сегодня поздно. Слишком дорого обошлась ему история с мастером и его книгой, которую он приказал сжечь, но - "рукописи не горят". Он сам, еще на заре своей юности, установил такое правило, и оно работало безотказно. И даже сейчас, когда он был на пороге седой зрелости, его мощь была недееспособна оказать противодействие однажды установленному. "Не может быть, чтобы не только удивление, но и все вещи, являющиеся неизбежной реакцией на осуществленный замысел Бога были проявлены",- так думал он и неяркий свет свечей, стоявших в чугунных витых подсвечниках, выхватывал сполохами участки его бугристого, тяжелого и безмерно отстраненного от происходящего лица. Он не мог уйти от мысли, что этот день для него - последний. Почему? А он и сам не знал, но всей своей сущностью ожидал скорое облегчение от своих вечных страданий. "Неужели там, наверху, - думал он с флегматичной иронией, - переиграли мою долю и решили индульгировать все, за что я был так нелепо осужден". Но все было совсем не так. Не он стал причиной своей свободы, а случай, который решил не только его судьбу. Мастер Мастер вернулся из вечного скитания по океану безбрежных Вселенных ровно в 6.00 утра. Почему он вернулся? Да потому, что так было решено изначально, и свобода его от этой Земли была временной. По меркам земной жизни он отсутствовал всего три минуты. Поэтому просто очнулся в своей небольшой комнате и увидел себя лежащим на полу. Разумеется, он ничего не помнил. Почему "разумеется", да потому, что так всегда бывает, когда ударишься головой о некий твердый предмет. Об острый угол стола, например. Мастер проснулся внезапно, встрепенулся, пытаясь осознать происходящее, поднял голову на стоящие перед ним часы и замер: 05.00 - высвечивало цифровое табло. "Опоздал", - взорвался импульс боли в голове. "Поздно", - оглохла от пустоты душа. Какое-то время он сидел так со взглядом, остановившемся в одной точке. Постепенно он начал приходить в себя и первой начала просыпаться одна живая мысль: "А... собственно, что поздно?" Только сейчас он осознал, что представления не имеет, о чем идет речь, и почему вдруг время на часах так поразило его. Он ничего не помнил, и только смутные, очень далекие воспоминания где-то глубоко в самых отдаленных уголках его мозга и даже скорей не мозга, души что-то хранили, не давали покоя вновь вернуться на свое место. Мастер постарался отыскать это смутное ощущение, встал со стула и подошел к окну. Было уже почти светло, "летом здесь ранние восходы", - подумалось ему и тут его накрыло... Картина окружающего мира исчезла в секунду. И только невероятный взрыв мрака вокруг и внутри. Он вспомнил вес: как летел он черной большой птицей по густому, рваному, мчащемуся навстречу с бешеной скоростью воздуху и ветер со страшным ревом рвал на куски его тело. Он разлетался на мелкие кусочки и стонал от невероятных усилий прорваться вперед. Зачем - он еще не знал. Только одно хриплое стремление "Вперед" неумолимо заставляло его оказывать колоссальное сопротивление встречному потоку воздуха, казавшемуся немыслимо твердым и живым. Как будто кто-то громадный и обладающий чудовищной силой решил не пустить его. "Почему?" - некогда было размышлять. "Вперед!" - одна испепеляющая боль давления внутри души. Тела он не чувствовал совсем. "Вперед... вперед... вперед...", - пульсировало шепотом где-то очень далеко сознание. Он знал, что вот-вот все закончится. И только потому, что он перестанет существовать, расплющившись всмятку о глыбу противодействия, и почти жаждал этого, вдавливая себя во встречную твердь. "Ну, еще рывок! Ну же!!! Последний рывок... и... Прощайте все!.." И тут произошло неожиданное. В миг, когда ему казалось, что он уже перестал существовать, и когда черная громада вошла в самую глубину - ядро души - стало светло. И самое главное - необычайная легкость окружила его и, казалось, подняла вверх, покачивая и баюкая. Сквозь смеженные веки он разглядел мягкий голубой свет. "Я в раю?" - подумал он обессилено... и потерял сознание... Очнулся он через некоторое время и осознал себя летающим... нет, не летающим, а скорее парящим, лежа на небольшом расстоянии над какой-то голубоватой поверхностью. А тело его... Нет, это было не тело птицы! Он изумленно разглядывал прозрачное нечто, напоминающее скорее белый эфир и имеющий форму... тела... человекоподобного существа. Да, да, он увидел вполне похожее на человеческие конечности. Почему-то ему стало страшно. Страшно не то слово. Парализующий ужас сковал его "тело", затем разум. "Кто я и где я?" - молчала фатально безысходность. Постепенно к нему вернулась способность что-либо осознавать, и он начал приходить в себя. "Так, главное - успокоится", - говорил он себе, стараясь не смотреть вокруг, боясь наткнуться взглядом на свое... "тело". И успокоиться ему удалось. Но как! Все также внезапно в мозге возникла ярчайшая по своей реальности картина. Он уже созерцал откуда-то свысока поверхность оранжевой планеты, которая создавала впечатление чего-то очень мягкого и приветливого, создавая впечатление радости, как будто ребенку в день рождения подарили его любимый апельсиновый пирог. Над "кремообразными кратерами неведомой планеты-торта" на некотором расстоянии расстилались слои тумана белого и малиново-розового. Слои мягко струились, красиво перетекали друг в друга. Где-то очень вдалеке видны были лазурные точки - вероятно, это неведомые птицы купались в потоках воздуха. И тут какое-то нехорошее чувство холодком пробежало по спине и заставило взглянуть вверх. Лучше бы он этого не делал. Прямо над ним, да так близко, что казалось, он рукой может достать, висел громадой черно-красный шар с густой неровной поверхностью. Он был такой тяжелый на вид, и от него исходило такое давление, одновременно с неодолимым влечением вверх, в глубь этого великана, который будто решил во что бы то ни стало поглотить его своей массой, что Мастер закричал от разрывающей его боли, все нарастающей и переходящей все пороги... Новая явь явилась для него очень неожиданно. Он окружен какой-то невероятно мягкой теплотой, весь пропитан превосходящими все реальные ощущения... да! Колоссальным чувством любви. Ему было так чудовищно хорошо! Да, чудовищно, потому что после всех прессов, жизнь, наконец, явилась к нему, и сам он стал жизнью. Все вокруг дышало и жило в согласии с ним. Он был самым важным элементом для этого "Всего". Но где он? И тут его осенило! Он... в утробе... матери! Он еще не родился! Он в животе, и мать защищает его надежно от всех несчастий! Эта мысль была его последней... * * * Тело Мастера нашли 07.12.97г. утром. Часы на столе не работали, показывая время 5ч.88 мин. - странно так они сломались. Все. 02.00-08.12.97. г. Арзамас
(философская пьеса в трех действиях с прологом и эпилогом) Пролог Категории Вечности окрыляют Время. А Время не ждет, оно ждет чего-то... Вечного. Парадокс. Но так всегда. Мы уходим от чего-то и лихорадочно стремимся к неизведанному... и натыкаемся... на свое отражение в зеркале. Мироустройство сложно и просто одновременно, как отражение. Действующие лица:
Действие первое Жил-был... Человек. Да, да, обычный Человек. Может, был он и королем или царем, может сапожником - это не главное. Как он жил, свято или грешил - не нам судить. А судить тому, кто создал его. Богу или еще кому-то. Во всяком случае, кому-то большому. Так случилось, что Человек умер. Вот, собственно и весь рассказ о его жизни. Впрочемб когда его жизнь на Земле закончилась, она совсем даже не закончилась, а очень даже продолжилась и прелюбопытно. Человек появляется, оглядываясь вокруг. Неяркий свет. Человек вошел через чернеющий проем двери (слева). С другой стороны сцены другая дверь, закрытая - светлая (справа). Звезды на черном небе. Задумчиво: - Так вот как здесь все устроено. Довольно просто... Значит, вот так. Бах - и нет человека. Впрочем, почему нет. Я (оглядывает свои руки) - цел, невредим. Только какая-то грусть щемит сердце... (пауза). Да, вероятно это сожаление о тех, кто думает, что я... умер. Странно получается. Я жив, а они... Или... не жив... Впрочем... я совсем запутался, а суть - в другом. Обидно то, что я не могу сказать им: "Родные, любимые (у него выступают слезы на глазах), я здесь и в полном порядке. Все замечательно. Я вас люблю..." (закрывает лицо руками, расчувствовавшись, отнимает руки, достает платок, вытирает слезы). Безвозвратность, вот что грустно. Странно, но возвращаться, (с удивлением), не... очень хочется. Да, все как-то естественно. И даже - вот уж парадокс! - приятно (лицо светлеет, он успокаивается). В конце концов, все не так уж трагично и моей вины нет ни в чем. Я же не сам захотел. Все во власти Провидения (благоговейноб но не очень, вздымает руки к небу). Вот так живешь себе, живешь, а Некто или Нечто решает, когда тебе... того. И ты послушно - а куда деваться - идешь. Причем, идешь туда, куда тебя послали. Нет, я не жалуюсь (выразительно)! Что вы, увольте. Я всем совершенно доволен. Я вообще не привык жаловаться. Но здесь (оглядывается вокруг, показывает руками), помилуйте, и жаловаться не на что. Тишина, звезды. И, вы знаете, какое необычайное спокойствие в душе. То есть, да, конечно, я грущу об оставленных мной и люблю их. Но... (молча показывает руками на небо, уже выразительнее, пожимает плечами. Затем ходит некоторое время в задумчивости по сцене. Одна рука на лбу, другая - на поясе - поза мыслителя. Погружен в свои мысли. Взгляд рассеянно скользит по полу. Постепенно действительность возвращается к нему и во взгляде появляется интерес. Он осматривает все уже с заинтересованностью исследователя). - А здесь, знаете ли, много прелюбопытнейшего... (Начинает передвигаться энергично. Его интерес к окружающему его миру возрастает. И в г олове, явно, начинается кипучий мыслительный процесс, но уже на другие темы. Внезапно останавливается и смотрит вверх на звезды. Громко, показывая рукой вверх): - А какие здесь звезды! (восхищенно и напряженно всматривается в них). Да, бесспорно, звезды, которые мы наблюдаем с Земли, прекрасны и полны загадок. Но эти!!! (задумчиво как бы про себя): - Знаете, я никогда и мечтать не мог, что мне суждено увидеть совершенство. Да, они совершенны. (Обращается к зрителям): - Вы знаете, там на Земле, ещё будучи хм, хм - живым, мне по роду службы приходилось заниматься всем, что хоть в какой-то мере связано с объектами неба. И вы представить себе не можете, сколько замечательных открытий было преподнесено мне - простому человеку, но не равнодушному ко всему загадочному - со стороны небесных, так сказать структур. И, самое чудесное, что когда казалось бы все становилось ясным и понятным, тут же появлялась новая загадка, еще более таинственная. И не было этому конца и края. Вселенная затягивала в свои глубины. Звезды манили, обещая одарить глобальностью открытий. И я был - да, я знаю это в точности - совсем где-то близко, можно сказать, на пороге какого-то совершенно неординарного открытия! Я чувствовал это всеми фибрами. Это предчувствие сидело где-то в самой глубине души, разума. Вот-вот, еще на микрон продвинуться и... Я работал как вол. Я забыл о действительности. Я не помню, чем питался и практически не обращал внимания на себя. Да что я... Я забыл о тех, кто был рядом со мной! Стыдно сказать, я не помню, когда произнес последний раз слова любви... да просто какие-то теплые слова жене. Женщине, которая всю жизнь была рядом. Я как последний потребитель пользовался тем миром, который она создала для меня. Увы! Это страшный парадокс, но о самом дорогом мы вспоминаем, когда лишаемся этого. (На глазах выступают слезы). Дорогая, прости меня (прикрывает лицо рукой, ненадолго, отнимает руку, глаза красные, вытирает платком). Впрочем, прошу великодушно простить. Я опять проявил слабость... Так вот... о чем это я?... Да. Итак. Я был чрезвычайно близок к одному замечательному открытию и оказался здесь. Но, вы знаете, сейчас в моей душе творится что-то совершенно необычайное и непонятное. Я чувствую! Нет, я знаю!!! Я знаю, что вот сейчас произойдет Нечто (затаив дыхание и, полушепотом, таинственно, как будто боится что-то вспугнуть) необыкновенное! (тихонько подкрадывается к белой двери и выставляет ухо вперед). Я знаю - мне не нужно говорить об этом. ЭТО (показывает пальцем) - здесь, за дверью. Вот стоит только открыть ее. И... (трогает дверь рукой, но толкнуть её боится, встает прямо, одергивает на себе одежду, делается торжественно серьезным и стучится. Пауза. Стучится громче). Так, пока ничего не произошло. Но это не страшно. Если дверь никто не открывает, а тебе очень нужно открыть ее - делай это сам. Вот! Новое правило. Наверное, оно где-то существует. Я не претендую на пальму первенства. Итак... (Он решительно толкает дверь и выходит за нее). Конец первого действия. Антракт.
Действие второе Сцена пуста. Стены задрапированы темно-синим. Потолок скрыт в темноте. Человек выходит из белой двери, расположенной посередине задней стены. Останавливается на середине сцены, некоторое время боится смотреть вокруг. - Вот, я приветствую всех! (Поднимает глаза, оглядывается, успокаивается, становится серьезным и задумчивым, проходит круг, осматривая очень внимательно все. Достаточно долго. Затем останавливается. Несколько растерян, но скрывает это за бравурностью. Деланно разводит руками и громко): - Ничего! Ни-че-го! (как будто пробуя это слово на вкус, и как будто несколько раздраженно): - То есть совсем ничего! Все, что угодно ждал! Но ничего...?! Ничего себе, какое ничего! Ха! Ничего! (немного истерично): - И что? Что мне с этим делать? Если даже слов нет, чтобы его описать? Мне даже потрогать его не за что! (Жестом показывает, как будто что-то пытается найти). - Ничего! Ты где? Здесь? Здесь? А может, здесь? А! Я кажется, понял, ты... (очень выразительно и медленно показывает пальцем себе в грудь)... здесь. Это - Ничто! Я! Я-а Ничто другое! Я! (хватается руками за голову, ходит по сцене большими шагами). Вот! Вот оно - открытие! Замечательно... Замечательно! Великолепно! Поздравляю! (инсценирует, что сам себе жмет руку, заходя поочередно с разных сторон): - Да что Вы... (жеманно, как будто стесняется): - Не надо...(с другой стороны): - Да, да, поздравляю... (внезапно поворачивается к зрителям, руки в карманах брюк, эмоционально): - А с чем собственно! С чем я себя поздравляю-то! (И очень торжественно): - С тем, что я, наконец, нашел в себе силы сказать правду. Единственную и неповторимую (в сторону): - Не дай Бог повторить это еще где-то (снова к зрителям): - Да! Невообразимую правду! Правду о том, что Я - Ничто! Н-И-Ч-Т-0 (тише): - Я - ничто (распевая): - Я - это ничто А что? А почто? А ни почто. Просто так. Ничто - и все. (Вновь ходит по сцене, руки в карманах, как будто интенсивно обдумывая выход из создавшейся ситуации. Быстро): - Ничто, ничто, ничто, ничто... (останавливается и, улыбаясь, потирает одной рукой лицо): - А что это я? Ну ничто. И что из этого? Ну, живут же там, на Земле, миллионы ничто. И... ничего. Живут себе. И очень даже неплохо живут. Довольны собой. И жизнью, знаете ли, довольны (разводит руками), а почему им в сущности не быть довольными. Все прекрасно. И нигде не жмет. Пока в своих санях. Иногда, правда, некоторые забываются, или делают вид, что забываются и бочком так (показывает) подсаживаются в чужие. А иногда - это уж совсем нехорошие люди делают - и хозяина вытесняют. Мол, извини, но вдвоем тесновато. Карма. И кормой его, кормой. Так все живут. А если корма вдруг потекла (машет рукой), тогда (пальцем чертит в воздухе крест, затем проводит по шее) и, пожалте! сюда! Милости просим. Проходите. Располагайтесь. Присаживайтесь (намеревается сесть, но понимает, что некуда). С удовольствием! Вот только куда?! Впрочем! (решительно садится на пол). Можно даже прилечь (ложится). Полная свобода, (пауза, внезапно резко садится, обращаясь к зрителям): - Свобода, говорите! Прекрасно. Не об этом я и мне подобные мечтают всю жизнь. Борются, выходят на митинги. Скандируют: "Свобода!" - а кому, спрашивается, вы выпрашивали эту свободу? Неграм? Так они замечательно живут в своей Африке. Слонам? Так слон, опять же и в Африке слон. А вот человек - царь зверей - в той же самой Африке почему-то перестает быть царем. Нет, он царь - но до первого Крокодила. А там, опять же, окажетесь здесь. И еще неизвестно в каком виде. Добро пожаловать. Присоединяйтесь! Но почему же я здесь никого не вижу. Почему я такой свободный - и один? Почему мне суждено в гордом одиночестве купаться в таком свалившемся на меня с неба счастье? Так ведь это я свалился на небо! Вот что самое смешное! Быть может, это я осчастливил небо своим присутствием (смеется, ложится на спину, руки за головой. Кладет ногу за ногу. Задумчиво): - Я иду по ковру. Ты идешь, пока врешь... Мы идем, пока врем... Все идут... Всеобщий крестный ход получается. Врут, врут, врут - живут. Перестали врать - умерли (пауза). И я так жил, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало. А уж коли попало - тогда держись. О чем это я? А так, ни о чем (поворачивается на бок, опираясь на руку, обращается к залу): - Так что я хочу сказать (скороговоркой): - Собственно, я ничего не хочу, но надо же мне чем-то занять себя. Все, что там - это суета. Мир суетится и не замечает главного. А что главное? А главное - это понимание! (Указательный палец вверх - внимание). Понимание, что все преходяще, временно! И это пройдет. Все пройдет. И только одно вечно. И это вечное - Ничто! Оно единственное, что реально присутствует в тебе самом, умудряясь одновременно не присутствовать. Оно ведь Ничто! Что с него возьмешь! Ничто - одним словом. Я вот тут подумал и решил (пауза и, громко и торжественно): Мне здесь нравится! Определенно. Я здесь останусь. Собственно (оглядываясь через плечо), и идти-то мне некуда. Во всяком случае, я буду здесь вполне счастлив. И если даже Ничто не изменится (пробуя на вкус), и если Ничто не изменится (скороговоркой) - это интересно, то мне и здесь хорошо. Ничто в Ничто. Мы нашли друг друга! И это правильно (падает на спину, смеется. Его смех тонет в громкой бравурной музыке). Занавес. Конец второго действия. Сайт управляется системой
|