UCOZ Реклама

   - Интересно, а что от нас, грешных, останется? - задумчиво вопросил заоконную даль Толян, застыв в патетической позе роденовского "Мыслителя".

   - Нихрена, сто пэ, нихрена не останется от нас, Толинька. А хозяйство это вообще первым отпадет. И ни хряща, ни косточки от былой несгибаемости!

   Это Ейкин, известный охальник и записной ёрник, грубо обрубил его риторический философский запрос.

   - Ну, ты за других не пишись, кентяра! Понял? - Колян грозно сдвинул прореженные боксерскими шрамами брови в одну линию.

   Ейкин быстро стушевался и, согласно кивнув, убежал, якобы отлить.

   - Вот выпендрило дерганое! - Колян презрительно посмотрел ему вслед. - Ну, да ладно…

   И поднял свою бутылку вверх. То же самое сделал и Толян. Затем снова застыл, с сожалением оценивая ее содержимое на просвет. На лбу его распластался яично-желтый рефлекс, а в глазах засветились флуоресцирующие многоточия.

   - Ты чё, братуха, медитируешь, что ли?

   Колян нежно хлопнул напарника по плечу.

   Толян очнулся от сосредоточенного созерцания остатков "Броварского" и перевел туманный взор снова на окно. А Колян утробно, пароходным басом, торжественно прогудел тост: - За то, благодаря чему мы - не смотря ни на что!

   Все кроме Михеича и ретировавшегося Ейкина со звонким лязганьем сомкнули бутылки. Будем!

   В глотках плотницкой бригады дружно забулькало, перезаряжая затворы кадыков обильными глотками пива.

   В дверном пролете снова зарисовался Ейкин с явным желанием наверстать упущенную инициативу.

   - Я тоже, Петенька, Лавру посещал как-то с очень даже большим уважением и вниманием! - заявил он.

   - И что сразу кинулось мне в глаз - гробы эти очень даже качественно сработаны. Шипованные - экстра-класс! Стыки и швы подогнаны незаметно. Просто косметическая хирургия. А некоторые - цельно струганные, украшенные филиграннейшей резьбой. По всему корпусу. И скажу вам, ребята, столяра в старое время были будь-будь. Богатыри - не вы!

   И огорченно присвистнул.

   - Ты чё, Ейкин? Ты чё?

   Профессиональное честолюбие Коляна был явно задето.

   - За хорошие деньги мы тебе чего хочешь выстругаем, и резьбу такую нарежем, что ни одна Клава не откажет.

   - Ладно, ладно! - отмахнулся Ейкин. - Тоже мне - Папа Карло с Джузеппе. А как в прошлом квартале, в рекреации Дома быта напортачили. А?

   - Кто напортачил? Я? - взъерепенился Колян.

   - Ты, Колечка, ты! C Толинькой на пару, как всегда. Не разлей водка. Ни капли. Гадючья лапа рука об руку с ужовой, не менее лажовой! Я бы не наезжал, Коленька, ни-ни, и в помине. Если б оно на мне же опосля не окошилось. Когда Глеб Анатольич на объект нагрянул. Тихо-тихохонько, аки ниньзя, сзади подкрался. Да во всё хлебало раскатистой "твоематью" как долбанет по балде, как только он один, умный, умеет. Я чуть со стремянки не спикировал нафиг. И пошла колупятня когтями махать, пятками сверкая.

   А я же не могу Глеб-Анатольичу настучать, кто по-настоящему накосячил. Бригадная солидарность все-таки. Но мне обидно все-таки из-за вас, ребятушки, ребруки по горбу нашару получать. Ни за что, ни про что!

   - Да иди ты в кибитку, идиот проклятый! - не выдержав, взревел зверски Колян раненым берибалом, явно некорректно прерывая обличительную диатрибу товарища по оружию.

   - Енот йоганый, по голове стёганный! А ну, заткни свой едальник с хлебальником! Совсем, сволочь, оборзел и нюх потерял?!

   Воздух, как перед грозой, сгустился и стал тяжелым и тягучим, как недогретый столярный клей. И в нём, как во вьетнамской общаге перед именинами Хо Шимина, запахло жаренной селедкой.

   Колян, отряхнув стальную чешую с лампас драгунского галифе, распрямился во все свои морпеховские шесть с половиной футов. Из глаз его, как при использовании в сварке эксперементальных электродов института Патона, медленно высыпались ядовито-зеленые колючие искры и плавно спикировали на забросанную шкурками бетонную стяжку полового перекрытия. Видно было сразу, на беду всем обидчикам, что богатырь наш уже полупьян, но еще недотрезв. Все-таки успели они с Толяном на старте, незаметно для остальных, засосать по чекушечке.

   Ейкин, учуяв неладное, замер неподвижно, вобрав шею в плечи, как озябший гриф-бородавочник.

   - Э-э! Стоп, абреки. Брэк!!! - гаркнул наш бравый бригадир. И, кажется, вовремя.

   - Совсем, дурни, охренели. А ну, марш по углам! Из-за позапрошлогоднего выблеванного харчо гадиться вздумали, дауны!

   Колян задумался над своевременной рекомендацией бригадира. И поторчав вертикально, слегка покачиваясь, секунд десять, с грохотом плюхнулся обратно на штабель реек. Только между ног огорченно сплюнул, последний раз грозно зыркнувши на скукоженного в кроличьем ступоре Ейкина. - Бабай перееханный! В роддоме недомандаделанный!!!

   И смолк. Но потом опомнился и опять взбеленился. И - тратушки-перетаратушки-ля-бемоль-абзац…

   Но уже не вставал - берег силы для окончания работ на объекте. Зато стал подробно рассказывать Ейкину, какой он "по голове" - "перехлопанно-недодолбнутый" и "передолбанно-недохлопнутый". А также - "треснутый, жахнутый, еханный, проеханный и опять перееханный". А еще - "рехнутый, грохнутый, стукнутый, тюкнутый, буцнутый, бахнутый…"

   И всё это - "по рогам". В общем, полный словарь-справочник будущей матери.

   Пока сам Михеич не взмолился.

   - Хватит, Коля, хватит! Ей-богу, праздник же ведь. Дембель. Радоваться надо - жизни самой. А ты? Затеял склоку на пустом месте…

   И давай увещевать детинушку. А Михеич, нужно признать, педагогики народной - приеликий мастер. Хотя на самом деле, я уже говорил, лафа наша не кончится, даже когда мы всю столярку на объекте полностью завершим. Свой долг перед Родиной выполнили, теперь исполняй интернациональный! Нас обязательно пошлют куда-нибудь на узкое место, дыры штопать. Асфальтец катать-укладывать, гравий под него выглаживать. Ямы загребать, горбики срубывать - нулевую отметку, уже без невелира, выравнивать. На стройке всегда работа есть. Так что, насчет дембеля, это Михеич крупно загнул. Но в результате Колян в конце концов поостыл и урезонился. А я сунул ему, для релаксации и пущего умиротворения, очередной откупоренный порцион пенистого пойла.

   - Да ну его в борозду, братуха! Рогами в пашню! - присоединил к нему свой сосуд Толян. А Колян, вяло чокнувшись в ответ, выглушил свою бутылку в несколько глотков. И, уронив буйну головушку на могучую грудь, в окончательный отстой ушел и в полнейший осадок, похоже, выпал.

   А Толян, уткнувши глаз в бутылку, как в подзорную трубу, забубнел под нос бесконечным речитативом:

   - Сами мы люди не местные, по чётным трезвые, могём и топором!

   Потом, пьяно ухмыльнувшись, проорал:

   - Доктор, помогите! Я решил стать культурным.

   Что немедленно обратило на себя бригадирское внимание и праведный гнев.

   - Боже! Коля, Толя! Как вы можете?! Водку так тупо пьянствовать! Беспорядки нарушать! Архаровцы, я вам дам…

   И так далее, но без особой агрессии.

   Чуть не обделавшийся Ейкин, почувствовав защиту и покровительство непосредственного начальства, робко высунул свою птичью шейку, увенчанную клювиком с ушками, из осторожно приоткрытой дверцы грудной клетки. Так высовывает, наверное, свой перископ всплывшая на поверхность разведывательная субмарина, озирая территориальные воды противника.

   А высунув, убедился, что над Багдадом уже безоблачное небо, и окончательно осмелел. Взбил хохолок на макушке и сокрушенно вознес к неоштукатуренному потолку своим хрипловато-пискливым петушиным тенорком слезливые ламентации. Заныл-завыл, как сирота казанская перед Великим князем московским и Всея Руси государем.

   - Вот так, командир, давишь ее, эту клизму жизни, давишь-мнешь, ядрену вошь. А она нихрена ровно течь не хочет, гнида заразная. Напрягаешься, потеешь, а один сплошной геморрой выходит. Вот как на прошлом объекте было. Ладно, Толька с Колькой напортачили. Это еще как-то понять можно. Просто, с бодуна они, известное дело, расхлебаи полнейшие. Забили себе на все. А оно им надо? Стараться, качественно уровень выводить, по высшему разряду? Привыкли на тяп-ляп, по-совковому, как в стройбате при учебном отступлении. Вот и результат такой же налицо. На кого пенять? На водку несвежую? На хор Пятницкого с кордебалетом? Или на шведский парламент? А?

   Ейкин был явно в ораторском ударе.

   - А у меня другое дело вышло. Порой, ты хоть пнись-распнись, а хоть так утрись - но от тебя, мой голубок, хрен что зависит! Святая истина.

   Помните, в том же квартале, в общем комплекте непроолифленную столярку на объект поставили. Ровно три лысых блока. Их, как крапленых тузов, затесав в колоду, гады-изготовители нам подсунули. А мне все же, по-честному, единый СНИП, не все ли равно какое изделие устанавливать? Поставили - значит так положено. Все равно всё подгоним в процессе.

   Кран-то ведь уже подал блок пакетов на этаж. Я и решил устанавливать. Не майновать же их обратно на площадку? А проолифить можно и по месту. На то оно и отдельная малярка по калькуляции. Хотя торцы, естественный перец, лысыми, совсем не обработанными останутся. Но снаружи-то - полный ажур. Комар носа Буратине не подточит. И никакого шухера.

   Но совесть-то гражданская у меня есть! И сознательность. Я решил, так дело не годится. Надо серъезно разобраться, по справедливости. Бросил все и поперся через весь город своим ходом, прямо в управление. В диспетчерскую, пистон ставить.

   А там приемщица. Сидит в позе фикуса. На меня - ноль эмоций. "Настольную книгу полного человека" углубленно изучает. Это в рабочее-то время. Колесико при этом "Московской", сырокопченой, из пакетика когтем, кроваво налаченным, выцепливает и под пухлую щеку зажевывыет. Одно-другое-третье, чередуя его периодически с сервелатом. Уже из другого пакетика. Жиртрест - в грёзах об осиной талии. Непроходимая хроническая слоновья болезнь. А сквозь вырез блузки в розочках - Везувий с Этной в дымке сотрясаются от чавканья. И духовка - на танке не объедешь…

   И Ейкин, мужичонка довольно мелкий и плюгавый, для демонстрации подогнул колени и расставил руки с растопыренными пальцами. Вылитый бойцовский петух на корриде.

   - Ейкин, твою дивизию! Стоп-машина! Полный назад!!!

   Долгое терпение бригадира окончательно лопнуло. Рвануло, как скопившийся пропан в изолированном помещении.

   Долгое терпение бригадира окончательно лопнуло. Рвануло, как скопившийся пропан в изолированном помещении.

   Михеич гулко топнул каблуком и укоризненно затряс указательным пальцем, тыча его в Ейкина. Стекла в готовых блоках под стенкой тревожно задребезжали. А форточки забились, звякая шпингалетами, как испуганные гуси-лебеди.

   - Я сколько вас просил, граждане отдыхающие, - ввергал громы не на шутку разгневанный бригадир, - неукоснительно соблюдать уложения ритуального статута?! А они гласят строго - о работе ни слова! Текущее производство во время отдыха, Ейкин, мы не обсуждаем, тебе ясно? Просто болезнь финских лесорубов какая-то. В лесу - о бабах! С бабами - о лесе! Ты уже битых полчаса внимание всей бригады фуфлом грузишь, провоцируя товарищей на нехорошее к себе же отношение.

   Вот затравить телегу на тему, сугубо отвлеченную от злобы дня, всем на радость - завсегда, мерси-пожалуйста! Любо-дорого локатор навести. А не в хлеб - лом, немытым…

   И даже сам Михеич нецензурно выразился. После чего усовестившийся Ейкин окончательно стушевался. Ибо бригадир в праведном гневе был просто страшен.

   - Так что впредь прошу, к порядку собрания, товарищи десантники, парашюты с аквалангами не путать!

   И обвел всех строгим суворовским взором.

   - Конечно, в общественных туалетах, дорогие товарищи, много всяких глупостей дурацких и циничных пошлостей по стенам пишут. Но одна надпись меня сильно потрясла, просто до глубины души пронизала. Аккуратная такая, старательно квадратными буквами выписанная. Предупреждающая в категорической форме. Но справедливая, видит Бог! "Мужчины, которые мочатся в унитаз, не подняв кружок, заслуженно подлежат кастрации". И не добавить, и не унять. Браво! Просто лозунг для транспаранта на День Советской Армии и Военно-Морского Флота.

   Ейкин опять засунул свой перископ в корпус и, похоже, залег на дно. Но до поры, до времени.

   Беседу поддержал Петюня и трогательно поведал, как они вдвоем с тещей на даче по грибы пошли, да передумали.

   - В лесу срач такой стоит, после народных гуляний с пикниками, что просто за природу страшно! Народ, молодняк особенно, совсем оскотинел, опустился. Гадит прямо под себя. Жлобство это, кругом непроходимое, просто на каждом шагу. И в лесу уже скоро не то что грибов - травы не будет! Вот мы и решили лучше бутылки пустые собирать. Выгоднее так оказалось, а главное интереснее.

   - Экология - залог выживания цивилизации планеты Земля!

   Это наконец Юрец подключился, известный звездный мечтатель, уфолотик и пирамидиот.

   Единственный, кто к таранке поначалу и ногтем не прикоснулся.

   - А почему, Иван Михалыч, молчит космос, как вы думаете? Ведь сколько уже всякой сверхчувствительной аппаратуры развелось, просто уйма. Даже сантехника на фотоэлементах. Я по телику видел…

   - Понимаете, Юрий, он кому молчит, а кому и матом кричит!

   Бригадир напустил на себя умный вид. Юрик - единственный человек в бригаде, с которым он "на вы". Волосатый такой очкарик, из прихипков, по кличке "Студент". Странный такой книгочей, но фуганок в его длинных, как жерди, руках - просто бог.

   - Но вы хоть рыбку-то кушайте! Не обижайте товарищей по бригаде!

   И сунул ему под нос коралловый, величиной с детский кулак, нарост сухой крупнозернистой лещиной икры.

   Студент из вежливости побоялся отказываться. Отщипнул щепотью кусочек и положил его под язык, как валидол. Потом медленно, не открывая рта, как воспитанный человек, начал осторожно его разжевывать. Но окончательно распробовав, заработал челюстями быстрее.

   - Вкусно… - чавкнув, промычал он.

   - То-то же! И пивком запейте… Вкус промыть. Вот так. Машу - Сашей не испортишь!

   И Студент покорно прихлебнул из непочатой бутылки.

   Михеич, бросив взгляд на остальную аудиторию, продолжил начатую лекцию.

   - Понимаете, Юрий, некоторые независимые от научно-технического прогресса народности кумысом одним до сих пор умываются. И в ус при этом не дуют. Оно им не надо. Или в южных странах - где бананов как грязи. А вы говорите - биде на фотоэлементах… Но пирамиды-то там столько тысяч лет стоят!

  

  • Продолжение
  • К содержанию
  • В начало книги
  • На главную
    Сайт управляется системой uCoz