- Данила, - маленький монах смотрел мне прямо в глаза, - это Мара.

   - Что?! Какой Мара? Ты что, совсем?! Того - ку-ку?! С дуба рухнул?!

   - Говорил ли тебе мой Учитель, что Мара будет искушать тебя? - прошептал Агван.

   - Ну и что с того? Аглая тут при чем? Какой, к черту, Мара?! Она хорошая, я полюбил ее с первого взгляда. Понимаешь ты - я полюбил! Господи, да что ты вообще можешь в этом понять?!

   - Мара хочет остановить тебя. И потому все средства хороши. Я не знаю, плохой она человек или хороший. Это не имеет значения. Я не знаю, любишь ты ее или только кажется тебе, что ты любишь. Это не имеет значения. Мара указывает тебе обратный путь - вот, что важно!

   - Слушай, это какая-то ерунда! Я встретил девушку, она замечательная. Мы словно бы с ней сто лет знакомы. Неужели же ты думаешь, что я вот так возьму и откажусь от нее из-за бредней полоумных монахов? Ты вообще видел, какая она?!

   - Данила, ничто не имеет значения. Ты должен ехать дальше, - Агван и не думал сдаваться.

   - Да что ты о себе возомнил? Все, мы закончили этот разговор! - заорал я.

   - Мальчики, что мы ссоримся? - послышался сзади игривый голос Аглаи. - А я билеты нам с тобой купила. На... - она протянула мне билет до Питера и паспорт.

   Но едва я ухватился за них, как Агван сжал вдруг мою руку и, закрыв глаза, что-то быстро забормотал:

   - Ом Ман Падме Хум...

   И в одно мгновение все вокруг меня переменилось. Я словно бы летел, падал в какую-то трубу, уши заложило от ужасного свиста, в глазах рябило от мигающей, словно бы неоновой иллюминации.

   - А-а-а! Где я?!

   - Слушай меня, Данила, - раздался откуда-то сверху голос Агвана. - У тебя всегда есть выбор. Выбор есть всегда. Но никто не знает последствий своего выбора. В этом причина ошибок. Тысячи людей во всех частях света молятся сейчас о твоем выборе. Вот почему один раз тебе дозволено нарушить Закон и узнать последствия своего выбора. Один раз...

   - Что со мной?! О чем ты говоришь?! - кричал я.

   - Ты увидишь сейчас свое будущее. Это последствие твоего решения...

   В этот миг мое падение приостановилось, я оказался в неизвестном мне месте. Все объекты вокруг выглядели так, словно были нарисованы в компьютерной программе. Я увидел себя и рядом Аглаю. Мы, как мне показалось, только что поженились. На ней было белое платье, на мне - костюм.

   Вдруг появилась огромная машина, из нее вышел человек. Он ругался на Аглаю, а потом затолкал ее в свой автомобиль. Она не сопротивлялась. Меня стали бить какие-то люди. Били жестоко, с удовольствием. Еще через секунду я увидел, как ругаюсь с Аглаей на пороге богатого особняка. Она мне отказывает, я настаиваю, хватаю ее за руку и увожу. Мужчина что-то ехидно кричит нам вслед.

   - Что это, Агван?! - я не мог понять, что происходит, не верил своим глазам.

   - Ты женишься на Аглае. Но она никогда не забудет своего прежнего жениха. И он ее не забудет. Она станет уходить от тебя к нему и от него - к тебе. Ты беден, он богат, а она - человек. Думай сам...

   Далее - махонькая, обшарпанная квартирка. Аглая постарела, я вижу ее в фартуке на замызганной кухне. Она стала в два раза толще, ее поседевшие волосы небрежно убраны назад. Вокруг бегают дети - мальчик и девочка. Аглая ругается на меня, тычет на детей пальцем и уходит, хлопая дверью. Ее лицо искажено судорогой, в ней все - ненависть, презрение, отчаяние, злость. Я отхлебываю из горла бутылки с прозрачной жидкостью и что-то ору ей вслед.

   Вдруг вокруг меня снова все меняется - "переход на другой уровень". Я стою на улице неизвестного города, вокруг чудовищный урбанистический пейзаж. Дыхание сводит от едкого запаха прогорклой гари и гниения. Кругом грязь, странные люди, разбитые и сожженные автомобили. Начинается перестрелка. Пока один магазин грабят, в другом продолжается торговля. Видимо, это обычная ситуация для этих мест. На углу другая потасовка, женщины бьют немощного старика.

   - Господи, что это?! - кричу я, чувствуя, как мертвецкий холод бежит по моей спине.

   - А это мир, в котором тебе предстоит жить. Правда, это не весь мир, только его половина. Это "низший" из двух миров, здесь царствует насилие: сильный выживает за счет слабого, а слабый - за счет того, кто еще слабее. У этих людей не осталось ничего святого, они влачат жалкое существование, уничтожая друг друга. Наркотики здесь доступнее хлеба, дети с малолетства держат в руках оружие, а болезни похожи на средневековые эпидемии. Эти люди знают, что живут в аду. Вот почему они живут по законам ада.

   Есть еще и второй мир, "верхний", куда тебе не попасть. Новый Рай огорожен высокими стенами, там живет высшая каста. Она сосредоточила в своих руках все богатства мира, утопает в роскоши и тешит себя холодным цинизмом. Человек не оправдал надежд гуманизма, высшая каста покровительствует только тем, кто полезен. Она живет за счет технологий и защищается от низшей касты, которая предоставлена самой себе. Здесь побеждены болезни, но старость и немощь заставляют людей искать смерти. Смерть кажется им теперь благом.

   - Это ужасно! - мне становится дурно, мне кажется, что сейчас я потеряю сознание.

   - Дальше ты не можешь видеть, - останавливает меня голос Агвана. - Возможно, люди "низшего" мира погубят друг друга, и планета уподобится пепелищу. Может быть, они разрушат "верхний" мир, но тогда окончательно погибнет наша цивилизация. Это результат твоего выбора. Все зависит от твоего выбора, Данила. Выбор есть всегда.

   Видение пропало. Я снова здесь - в аэропорту Красноярска. Аглая протягивает мне билет до Петербурга, а я держу его кончиками своих пальцев. Но холод все так же гуляет по моей спине, жуткая нервная дрожь сотрясает мои ставшие ватными ноги. Дыхание прервано комом, который стоит у меня поперек гортани. Голова раскалывается от боли и тяжести. Я сдерживаю подступающие, идущие изнутри рыдания.

   - Спасибо, Аглая, - говорю я и беру из ее рук свой паспорт.

   - Мы вылетаем через три часа, а пока можем пойти в ресторан. Мне сказали, что он на втором этаже.

   - Аглая, я не могу сейчас лететь в Петербург. Возвращайся одна, я приеду через несколько дней...

   - Что это значит?! - ее лицо исказила судорога. - Ты можешь вот так взять и единолично принять решение, которое касается нас обоих?!

   - Аглая, мне действительно нужно сделать одно дело. Это очень важно, правда. Мы расстанемся ненадолго. Я приеду к тебе, и если ты меня действительно любишь...

   - Важно не то, люблю ли я тебя, важно то, любишь ли ты меня!

   - Я люблю тебя, Аглая. Я полюбил тебя с первого взгляда. Я прошу тебя только об одном одолжении - чуть-чуть подождать...

   - Да пошел ты! - она швырнула в меня билетом, развернулась и зашагала прочь, печатая шаг шпильками туфель.

   - Аглая! - я крикнул ей вслед, но она не остановилась.

   Я сел в кресло и пару минут находился в состоянии полной прострации. Холодный пот прошиб меня, выступил на лбу. Несколько раз я порывался встать и броситься ее разыскивать. Но всякий раз останавливался, глядя на своего маленького спутника. После экскурсии, которую он мне устроил, Агван выглядел ужасно - лишившимся сил, выжатым, истощенным.

   - Агван, - я тихо позвал его. - Я еду дальше. Слышишь? Не расстраивайся. Я еду дальше. Все будет хорошо. Прости меня.

   Мальчик посмотрел на меня и тихо улыбнулся. Благодарность и понимание было в этой улыбке. На миг мне показалось, что он значительно старше меня - мудрее, опытнее. Не знаю, почему мне так показалось, но я чувствовал в этой детской еще душе неизвестную мне прежде, но восхищавшую меня теперь внутреннюю силу.

   - Мой Учитель, - прошептал Агван, - говорил: "Не путай любовь и желание. Любовь - это солнце, желание - только вспышка". Желание ослепляет, а солнце дарит жизнь. Желающий готов на жертвы, а истинная любовь не знает жертв и не верит жертве - она одаряет. Любовь не отнимает у одного, чтобы дать другому. Любовь - это суть жизни. А свою жизнь не отдашь другому.

   Данила, я еще мал, это правда, но послушай меня. Желание только кажется благом, но оно - опаляющее душу пламя, это пожар - слепой и жестокий. Если ты любишь тело - это только желание. Любовь - это отношение к человеку, а не к его телу. И тут тайна любви. Всю жизнь мы пытаемся найти самих себя. Это большой и непростой путь. Но насколько же сложнее найти внутренний свет в другом человеке!

   Вот почему любовь не рождается сразу, сразу возникает только желание. Те, кто не могут отличить любовь от желания, обречены на страдание. Те, кто жертвуют, те - не любят. Тот, кто не нашел самого себя, еще не может любить.

   Я слушал слова маленького монаха, и сердце мое замерло. Я понял вдруг, почему до сих пор я был так несчастен. Никто не говорил мне этого раньше - бояться нужно не любви, а своего желания. Я всю жизнь боялся любить, но никогда не боялся своих желаний. Они ослепляли меня, и я падал в бездну. Почему я боялся любить? Для этого я еще не нашел самого себя, "это большой и непростой путь".

   - Данила, - у меня над головой снова прозвучал голос Аглаи.

   - Что ты хочешь, Аглая? - отозвался я.

   - Неужели же ты вот так возьмешь и бросишь меня? - удивление в ее голосе смешалось и с раздражением, и с недоверием.

   - Аглая, оставь мне свой телефон. Если хочешь. Я позвоню сразу же, как приеду.

   - Придурок! Ты форменный придурок! Кретин! Как я вас всех ненавижу! - она притопнула ножкой, разрыдалась и бросилась прочь.

   Сначала я хотел встать и догнать ее. Но потом подумал - у нее ведь тоже есть выбор. Выбор есть всегда.

   Мы шли по московским улицам. Данила ввел меня в маленькую однокомнатную квартиру-хрущевку, которую снял на деньги. вырученные от продажи своей питерской комнаты. "Это странная история", - сказал он. "Ты все делал правильно", - ответил ему я. Данила улыбнулся и предложил мне скромный ужин. Мы наскоро перекусили. Он заварил чай, разлил его по кружкам и продолжил рассказывать...

   В аэропорту объявили, что вылет нашего рейса откладывается на двенадцать часов. Короче говоря, погода нелетная - отдыхайте, граждане!

   - Мы должны идти, - сказал ученик Ламы.

   - Ну куда мы пойдем, Агван? Погода нелетная. Поездом, что ли... - идти куда-либо не хотелось категорически.

   - Это не имеет значения. Мы должны найти способ, - ответил Агван.

   - Может, дождемся, когда начнут летать самолеты?

   - Погода не наладится, пока мы не найдем способ добраться до места как-то иначе.

   - Опять Мара не пущает? - я неловко пошутил.

   - Это не имеет значения, - с обычной для себя серьезностью ответил Агван.

   - Да что ты заладил?! "Не имеет значения", "не имеет значения"! Ерунда какая-то! - я рассердился.

   - А что имеет значение?

   - Твоя готовность, - ответил Агван, встал, вскинул на плечи котомку и пошел.

   - А... Черт бы тебя побрал! - я встал с кресла, изображая недовольное ворчание. - Где вас таких находят еще... Непонятно.

   - Не имеет значения! - маленький монах хитро улыбнулся.

   Мы прошли по аэропорту и оказались рядом с VlP-зоной. Нас остановил веселый крупный мужчина средних лет. Он был просто одет, держал в руке какие-то бумаги и, казалось, заговорил с нами с одной лишь целью - как-то скоротать время:

   - Ребята, а вы куда собрались?

   - Нам в Иркутск надо. До Улан-Удэ - никак, а мы опаздываем, - ответил Агван.

   - И чего тут ищете? - продолжил свой допрос незнакомец.

   - Частникам погода не указ. Так, может, чей-то самолет полетит?

   - Полетит, - ухмыльнулся мужчина.

   - А с кем можно переговорить?

   - А со мной и переговорите, - предложил незнакомец.

   - Нам очень надо в Иркутск. Важное дело, - Агван говорил с такой серьезностью, что я чуть было не рассмеялся.

   - Что за дело-то?

   - Я человека везу, ему надо до завтрашнего вечера в монастырь попасть.

   - Да, важное дело, нечего сказать! - расхохотался наш собеседник.

   - Важное, - серьезно ответил Агван. - Ну так поможете?

   - А чего не помочь, помогу, - согласился вдруг мужчина. Тут я решил вмешаться:

   - А вы уполномочены решать такой вопрос? - спросил я.

   - Отчего ж не уполномочен? Мой самолет. Кого хочу, того и вожу, - сказав это, незнакомец улыбнулся и подмигнул Агвану. - Вы, чувствуется, не местные.

   - Нет, не местные, мы из Питера, - ответил я.

   - Серьезно?! - он сделал вид, что ему это приятно слышать, мол, уважает. - А я-то думаю - чего не признаете? Или телевизора не смотрите.

   - А вы кто? - удивился я.

   - Я, дружок, хозяин Сибири, - ответил незнакомец. - Николаем зовут. А вас как? Мы представились.

   - Ну-ка, берите мои сумки, вон там. И давайте мигом на посадку, - скомандовал хозяин Сибири.

   Я в жизни не видел такого самолета! Маленький, аккуратный, изнутри отделанный кожей, с широкими удобными креслами и большим столом посередине салона.

   Николай сначала обсуждал какие-то вопросы со своими помощниками, потом просмотрел бумаги, отдал несколько распоряжений и обратился к нам:

   - Не боитесь лететь-то? Погода не ахти... - он сел напротив нас и с удовольствием посмотрел в иллюминатор.

   А любоваться было на что - мы летели над холмами, сплошь покрытыми лесом, над быстрыми реками и прозрачными озерами. Бескрайние просторы Сибири простирались, насколько хватало глаз. И весь этот российский Клондайк, как оказалось, принадлежал нашему новому знакомому.

   - Нам надо спешить, - ответил Агван.

   - Ну, с этим все понятно. Он буддийский монах. Будет уважаемым человеком А ты будешь уважаемым человеком? - спросил Николай, обратившись ко мне.

   - Время покажет, - я уклонился от прямого ответа.

   - Будущее только следствие прошлого. Показывает то, что было, а не то, что будет, - сказал Николай и со странной усталостью посмотрел мне в глаза. - Ты кем работаешь-то?

   - Я не работаю сейчас. Как из армии пришел, так и не работаю. Поучился, но все пустое.

   - А где служил? - нехотя спросил меня хозяин Сибири.

   - Да... В Чечне.

   - В Чечне?! Воевал?! Правда, не брешешь? - Николай словно ожил.

   - А что? - я же, напротив, напрягся; никогда не знаешь, чего от таких разговоров ждать.

   - Я в Афгане был, - сказал Николай, его лицо в один миг посветлело, морщины разгладились.

   - Интернационалист, значит. А я, получается, что националист, - мрачно пошутил я.

   - Да ладно тебе! Пехота? Артиллерия?

   - Спецназом звали.

   - Ну, брешешь... - он посмотрел на меня с недоверием.

   - Может, и брешу, а звать - звали.

   - Слушай, Данила, а давай я тебя к себе на работу возьму? - его предложение казалось искренним.

   - Охранником, что ли? Нет. Не хочу, спасибо. Не могу оружие в руках держать. Руки чешет.

   - Да не нужны мне охранники! Мне сообразительные люди нужны - молодые, перспективные, амбициозные. Ты посмотри, какая страна-то, сколько а ней всего, а управлять некому. Страдает земля без хозяев. Нужны ей хозяева, а взять негде. Положиться мне не на кого, понимаешь, Данила! Стержень потерял наш народ. Душа у него широкая, а силы нет. Духа ему не хватает. Поиздержался.

   Я тебе серьезно говорю. Давай ко мне в компаньоны! Я тебе сначала несколько месторождений выделю - будешь осваивать. Получится, так большим начальником сделаю. У меня и заводы есть бесхозные, и прииски заброшенные. Много дел надо делать, а рук не хватает. Все стоит, ждет тебя, Данила.

   Ты слушай меня! Большим человеком станешь, уважать себя будешь. А так - кто ты есть? Пустое место? Куда это годится? Зря ты, что ли, кровь проливал, зря товарищи твои погибли? Нет, брат, это нехорошо. Ты родину защищал, а теперь бери ее, осваивай. С автоматом наперевес бегать - дело нехитрое. А вот работать, жизнь налаживать - дело стоящее! Не робей, Данила. Соглашайся!

   Николай прямо горел, светился весь. И столько в нем было энергии, столько силы, столько желания! Это завораживало. Да я и сам чувствовал сейчас прилив внутренних сил. Военное братство - вещь особенная, ее не разъяснишь. Кто не знает, тот никогда не поймет.

   И вот вдруг передо мной могущественный человек, который чувствует так же, как и я, понимает жизнь так же, как ее понимаю я. И мне не нужно перед ним ни унижаться, ни юлить, ни создавать какое-то впечатление, ни объяснять что-то. Мы понимаем друг друга без слов, потому что у нас одно прошлое. И сейчас оно делает наше будущее.